Анастасия ВЕРТИНСКАЯ, Наталья АНДРЕЙЧЕНКО, Элина БЫСТРИЦКАЯ

Анастасия Вертинская

Детство

Анастасия Вертинская (родилась 19.12.1944, Москва) - представительница славной художественно-артистической династии Вертинских. Ее отец, Вертинский Александр Николаевич (1889-1957), великий русский шансонье, композитор, поэт, киноактер, один из родоначальников отечественного жанра авторской песни. Мать - Вертинская (Циргвава) Лидия Владимировна, художница и актриса.

Старшая сестра Анастасии Вертинской - Марианна Александровна Вертинская (1943) - является актрисой Государственного академического театра имени Евгения Вахтангова.

Своим дочерям Вертинские стремились дать возможно лучшее образование, особое внимание, обращая на занятия музыкой и изучение иностранных языков. Анастасия Вертинская вспоминает о своем отце: "Он старался всесторонне нас развивать: учил любить литературу, искусство, музыку, считал, что вне зависимости от того, кем его дочери станут во взрослой жизни, они обязаны быть разносторонне образованными".

Как-то спохватившись и решив, что они воспитывают детей не так, "не по-советски", Вертинские снарядили Настю и Марианну в пионерский лагерь. Собрали два кожаных немецких чемодана, наложили туда теплой одежды и всяческих продуктов и отправили дочерей туда, где из них должны были сделать настоящих советских гражданок. "О, это был опыт, действительно! Ничего не помню об этом лагере, кроме дикого чувства голода", - вспоминает Анастасия. Когда они вернулись домой, у них был один фибровый чемодан на двоих, в котором лежала застиранная майка с вышитым "Коля К." и сатиновые трусы, с надписью "4 отряд". С диким матом на все буквы алфавита, расчесывая вшивые волосы до крови, сестры ввалились в квартиру. Не поздоровавшись с родителями, они рванули на кухню и стали руками есть котлеты, продолжая материться. Остолбенелый отец долго стоял в прихожей, а потом в растерянности ушел в свой кабинет. После напрасных стараний вывести вши, девочек обрили наголо, а затем отправили на курорт - отдыхать после лагеря.

Первые роли в кино

В 1961 году, еще школьницей, Анастасия дебютировала в кино, сыграв главную роль Ассоль в фильме Александра Птушко "Алые паруса" по одноименной повести Александра Грина, где также были заняты многие настоящие и будущие звезды советского кино, в том числе Василий Лановой, Иван Переверзев, Сергей Мартинсон, Олег Анофриев. Незаурядная внешность, искренность в исполнении помогли юной актрисе завоевать симпатии зрителей.

Правда говорит Ассоль в фильме голосом актрисы Нины Гуляевой. "Насте было 15 лет, и она не смогла профессионально озвучить свою героиню, - рассказывает Нина Гуляева. - Поэтому режиссер пригласил на озвучание меня".

Сама Анастасия Вертинская неохотно вспоминает свою Ассоль, и говорит, что позже, став известной актрисой, возненавидела свою первую роль: "Я тогда толком не знала, что делать перед камерой, как двигаться и что говорить".

Вторая сыгранная ей роль принесла еще большую известность - Вертинская исполнила роль Гуттиэре в фантастической ленте Геннадия Казанского и Владимира Чеботарева "Человек-амфибия", поставленной по книге Александра Беляева.

В 1962 году Вертинскую в возрасте восемнадцати лет приняли в труппу Московского театра имени Пушкина. Юная актриса много гастролировала, в составе актерских бригад объездила всю страну.

Роли мирового масштаба

Юная Анастасия Вертинская была уже на гребне успеха и в лучах зрительской любви, когда судьба подарила ей встречу с принцем Датским - Иннокентием Смоктуновским. Ее, восемнадцатилетнюю непрофессиональную актрису, пригласил режиссер Григорий Козинцев на роль Офелии в экранизации Шекспировского "Гамлета", роль мирового репертуара. Трудно было ожидать от непрофессиональной и, естественно, неопытной артистки глубинного погружения в образ, но Вертинская справилась, проникнуть в образ во многом ей помогла гениальная музыка Шостаковича.

Через год после постановки "Гамлета" Козинцев во вступительной лекции "О режиссуре" напишет: "У нее были реальные восемнадцать лет, великолепные, очень подходящие для шекспировского образа внешние данные - хрупкость, чистота, облик, похожий на портреты раннего Возрождения. Но ее духовное содержание, мягко говоря, было не так уж велико. Может быть, она пострадает в жизни и ее духовное существо разовьется, но тогда, когда я начал работать с ней, оно было крохотным, и образ нужно было лепить. Все было хорошо: и руки, и шея, и походка, но сердце не билось. Сердце заставил биться Шостакович. Так бывает".

Сама Вертинская говорила тогда: "Такую роль, говорят, сыграть - и умереть. А если всего девятнадцать лет, и надо жить, надо работать и работой каждый день доказывать, что "чудо" не было чудом, что ты можешь стать актрисой?"

Офелия стала этапной ролью для Анастасии Вертинской. Она впервые поняла, что хочет стать актрисой. Г. Козинцев, присутствие И.М. Смоктуновского, Шекспир, атмосфера, подход к материалу - все соединилось в профессию, которая не только ремесло, но и таинство.

После "Гамлета" Вертинская становится одной из самых востребованных актрис. Будучи студенткой театрального училища имени Б.В.Щукина, она была приглашена на роль Лизы Болконской в киноэпопее Сергея Бондарчука "Война и мир" (1966-1967). "Режиссер Сергей Бондарчук предложил смелую и неожиданную трактовку образа, при котором "маленькая княгиня" становилась трагической фигурой, - вспоминает А.Вертинская. - Недалекая, неумная, ограниченная женщина. Прелестная, хорошенькая, уютная. Возможно, останься она жива, мы не полюбили бы ее. Ведь она была женой князя Андрея, а что она рядом с ним?.. Думаю, их пути все равно разошлись бы, слишком разными они были. Но Лиза умерла. А в душе князя Андрея на всю жизнь остался этот немой трагический вопрос: "Зачем? За что? За что погиб человек?" Мне кажется, Толстой предостерегает здесь от той роковой ошибки, которую мы иной раз совершаем, не замечая любви ближнего. Снимаясь в "Войне и мире", я поняла, что можно, не играя трагедии, создать образ трагического звучания".

Брак

В 1966 году Вертинская вышла замуж за Никиту Сергеевича Михалкова, впоследствии выдающегося актера и кинорежиссера. В том же году у них родился сын Степан. Их брак продолжался неполных четыре года. Анастасия была к тому времени уже знаменита, да и Никита снялся в своих первых фильмах. Вокруг них была круговерть поклонников и поклонниц, а у Никиты уже тогда сложилась определенная формула жены: она должна сидеть в усадьбе, то бишь на даче, рожать детей, варить варенье и ждать мужа. Анастасия теоретически была согласна с этой формулой, но сама под нее, увы, не подходила. Разойдясь с Никитой, она сохранила к нему уважение, никогда не сказала сыну ни одного дурного слова про отца. Впоследствии Анастасия вышла второй раз замуж - за певца Александра Градского. Но и этот брак постигла та же участь. Этот опыт усилил неприязнь актрисы к браку, и замуж она больше не выходила.

Княгиня Кити

В 1967 Анастасия Вертинская окончила Театральное училище им. Б. В. Щукина.

Следом за "Войной и миром" Вертинская снялась в роли Кити Щербацкой в еще одной экранизации Льва Толстого "Анна Каренина" (1968). Она была очаровательна в сценах беременности толстовских героинь. Ее маленькая княгиня Кити несли в себе таинство, перед которым преклонялся великий писатель. Сыграв в таком юном возрасте роли в экранизациях вершин мировой классической литературы, Вертинская достигла необыкновенной популярности.

Театр

С 1968 года Анастасия Вертинская - актриса ведущих московских театров: театра имени Пушкина, имени Евгения Вахтангова, "Современник", позднее играла в театре драмы и комедии на Таганке, МХАТе (1980-1989).

"Кино не давало необходимой уверенности, - говорит Вертинская, - Надо признаться, я вызревала очень медленно. И только перейдя из "Современника" во МХАТ, оказалась на необходимом и адекватном себе уровне профессионализма".

Среди ее работ в театре - Нина Заречная ("Чайка" А.П.Чехова), Елена Андреевна ("Дядя Ваня" А.П.Чехова), Лиза ("Живой труп" Л.Н.Толстого), Эльмира ("Тартюф" Мольера), Дотти ("Прекрасное воскресенье для пикника" Т.Уильямса), а также ведущие роли в спектаклях "Покой нам только снится", "12-я ночь", "Валентин и Валентина". В уникальном театральном эксперименте Анатолия Эфроса - постановке "Бури" У.Шекспира Анастасия Вертинская сыграла сразу две роли - Просперо и Ариэля.

И на экране, и на сцене Анастасия Вертинская воплощает образы литературных героинь из произведений самых разных форм и жанров, сочиненных писателями самых разных эпох и направлений. Она - актриса утонченной психологической глубины и, по словам выдающегося режиссера Анатолия Эфроса, "столь физически естественна и обладает такой изысканной актерской грацией, что это кажется порой невероятным".

В 1989 году российские зрители смогли увидеть ее необыкновенное исполнение роли своего отца в задуманном и поставленном ею самой спектакле "Мираж, или Дорога русского Пьеро", приуроченном к 100-летию Александра Вертинского. Пьеса написана Анастасией Вертинской по книге воспоминаний отца.

Популярная актриса

Одновременно с работой в театре Анастасия Вертинская продолжает много сниматься. За "Анной Карениной" последовали картины: "Влюбленные" (1969), "Не горюй!" (режиссер Г.Данелия, по роману французского писателя Клода Тилье "Мой дядя Бенжамен", 1969), "Случай с Полыниным" (по повести К.Симонова, 1971), "Преждевременный человек" (режиссер А.Роом, по незавершенной повести М.Горького "Яков Богомолов"), "Человек на своем месте"... Почти одновременно с работой в картине по повести М.Горького Анастасия Вертинская снялась в фильме по сказке Шварца "Тень". В 1978 году Михаил Козаков снял телевизионный фильм "Безымянная звезда" по одноименной пьесе румынского писателя Михаила Себастиана с Анастасией Вертинской в главной роли. Роль Моны была для Вертинской органичной, а потому удачной, о которой актриса всегда вспоминает с нежностью.

В 1979 году режиссер Георгий Юнгвальд-Хилькевич пригласил Анастасию Вертинскую озвучивать роль Констанции Бонасье, которую сыграла Ирина Алферова. Как утверждает режиссер: "Сделала она это просто великолепно, таким дрожащим голосом. Потому что сама была влюблена - после "Безымянной звезды" у нее был роман с Мишей Козаковым, который озвучивал кардинала. Может быть, им обоим об этом неприятно вспоминать. Но пусть они меня простят, потому что это было просто великолепно и очень красиво".

Родившись советской девочкой, Вертинская так и не стала советской актрисой. Было время, когда в кинематографе ей просто нечего было играть - снимались стандартные идеологические советские фильмы. Как утверждает актриса: "Не жалею ни об одной отвергнутой мною роли. Наоборот - только о тех, что дав слабину, к сожалению сыграла. Но вскоре поняла, что сниматься часто - не значит быть в обойме или стать более популярной и знаменитой".

Анастасия Вертинская не раз снималась с красивыми и талантливыми актерами. В телесериале "Овод" (1980) по роману английской писательницы Этель Лилиан Войнич, где она играла Джемму, в роли Артура дебютировал Андрей Харитонов. В вышедшем вслед за "Оводом" фильме "Кража" по пьесе Джека Лондона вновь состоялся дуэт Анастасии Вертинской и Иннокентия Смоктуновского. В 1980 году Анастасия Вертинская была удостоена звания "Заслуженная артистка РСФСР", а в 1988 году - "Народная артистка РСФСР".

В 1988 году на экран вышли сразу две картины с участием Анастасии Вертинской - "Ждите Дон Кихота и Санчо" (по роману Сервантеса) и "Новые приключения янки при дворе короля Артура. Фантазии на тему Марка Твена". В этих фильмах Анастасия Вертинская сыграла два "отрицательных" персонажа: герцогиню и королеву Моргану.

В 1991 году она снялась в режиссерском дебюте Андрея Харитонова "Жажда страсти" по мотивам прозы Валерия Брюсова "Земная ось. Рассказы и драматические сцены (1901-1906)": "В зеркале. Из архива психиатра", "Теперь, когда я проснулся. Записки психопата", "Мраморная головка. Рассказ бродяги" и др. В этом фильме актриса блестяще создает образ изысканной аристократки "бель эпок", обуреваемую страстями.

Среди последних работ Анастасии Вертинской - роль в картине "В городе Сочи темные ночи" (режиссер В. Пичул), Маргарита в фильме "Мастер и Маргарита" (1994, режиссер Ю.Кара) по роману М.Булгакова и Атаманша в картине Александра Абдулова "Бременские музыканты" (1999).

На роль Маргариты в экранизации знаменитого Булгаковского романа претендовали много актрис: Елена Майорова, Анна Самохина, Вера Сотникова, Ирина Алферова…

Однако Юрий Кара предпочел вечно молодую Вертинскую: "У нее масса достоинств. Во-первых, прекрасная актриса, во-вторых - благородство, порода. Кровь - как говорит Коровьев. Ну, в общем-то, она стала фавориткой продюсеров. Хотя многие из актрис хорошо показались и были достойны быть Маргаритой". К сожалению, в силу ряда причин, фильм так и не вышел на экран.

Преподавательская деятельность

В течение ряда лет вместе с Александром Калягиным Анастасия Вертинская преподавала актерское мастерство в Оксфорде, в Париже (с театром "Комеди Франсез", в Чеховской школе), в Швейцарии (в европейской киношколе). На сцене парижского театра "Nanterre des Amandiers" вместе с учениками поставили спектакль "Чехов. Акт III", куда вошли третьи акты из "Дяди Вани", "Трех сестер" и "Вишневого сада". Самые кульминационные чеховские акты, собранные в одном спектакле, помогли создать и ощутить некий образ нашего времени.

Благотворительность

В последние годы увидеть Анастасию Вертинскую на сцене или на экране не просто. Актриса считает, что сейчас она востребована временем в ином качестве: не только как творец на сцене и экране, но и как творец в жизни - творец идеи. В 1991 году она создала и возглавляет Благотворительный фонд русских актеров (с 1996 года - Благотворительный фонд актеров). Эта идея родилась из осознания трагичности ситуации, в которой оказалось российское театральное искусство. Помимо оказания благотворительной помощи наиболее нуждающимся ветеранам театра и кино фонд призван поддерживать инициативные начинания и молодых актеров, режиссеров, драматургов, педагогов. Под руководством Анастасии Вертинской и при ее личном участии фонд оказывает поддержку дому-музею Бориса Пастернака в Переделкине, музею Чехова, Российской государственной библиотеке по искусству, храму Успения Богородицы в Путинках, театру слепых и слабовидящих детей и др. Благодаря усилиям Анастасии Вертинской были установлены памятники актерам О.Борисову и В.Капустиной, мемориальная доска на доме, где жил Марк Бернес. При ее непосредственном участии во Франции и в России были отреставрированы и выпущены компакт-диски с записями Александра Вертинского "Alezandre Vertinsky", "Песни любви", "Легенды века".

Телевидение

Анастасия Вертинская является автором телепрограмм "Золотое сечение" и "Другие берега" (по жанру: что-то вроде литературно-музыкально-философской композиции "о душе"! выходивших на канале ОРТ.

Просто Настя

При всей своей популярности, Анастасия Вертинская всегда держалась как бы чуть отстраненно от общества. Она любит уют, комфорт. Обладает необычайными кулинарными талантами, особенно любит сибирскую, грузинскую и китайскую кухню. Вечерами пишет новеллы, сценарии, дневники.

В настоящее время Вертинская живет и работает в Москве. Она и сейчас выглядит на тридцать пять! У людей, подобных Вертинской, счетчик возраста после сорока начинает крутиться в обратную сторону. Она словно бы принимает мифическое "средство Макропулоса". Практически никто не называет Вертинскую Анастасией Александровной, для всех она по-прежнему просто Настя. Внуки зовут ее ласково Нана.

Отдав всю жизнь театру и кино, в семейной жизни она себя не нашла: "Я была одержима профессией. Ясно было, что мое призвание - это театр. И предлагать мне формулу "женщине главное быть женой..." было бессмысленно. Бессмысленно это и сейчас. Я совершенно от этого не страдаю, у меня нет никакого комплекса одинокой женщины. Более того, мне было бы ужасно тяжело жить в браке - это бесконечная привязанность к мужу, к обстоятельствам его жизни. Брак - это аскеза. И я не готова на нее пойти. У меня и так семья многодетная, мне хватает опек и забот, но меня никто ни к чему не принуждает. Сын самостоятелен, у внуков есть родители, няни, и я могу ехать куда и когда хочу. Другое дело, я их обожаю, я к ним рвусь и если в субботу - воскресенье их не тискаю, то очень скучаю".

Сын Анастасии Вертинской (от брака с актером и режиссером Никитой Михалковым), Степан Никитович Михалков (1966), работает в рекламном бизнесе, по профессии - режиссер, основатель и организатор фестиваля видеоклипов "Поколение". У него растет сын Василий, внук Анастасии Вертинской.

АНАСТАСИЯ ВЕРТИНСКАЯ: КОМПЛЕКС ПОЛНОЦЕННОСТИ

Каких только эпитетов она не удостаивалась! неземная, Нездешняя, инопланетянка. В 60-е — кумир целого поколения, в 70-е — икона стиля, в 80-е — уже практически легенда... А дальше — тишина, и лишь редкие всплески. Она ушла из театра, перестала сниматься в кино. Теперь сцена Вертинской — ресторан, названный в честь великого отца, воплощённые образы — рецепты изысканных блюд, а аплодисменты — отзывы постоянных посетителей.

И всё-таки впереди у неё премьера. Самая настоящая. С ленты Юрия Кары, где актриса-загадка сыграла роль Маргариты, стряхнули 16-летнюю пыль, и совсем скоро великий роман Булгакова захватит экраны страны. Как знать, может, мы откроем для себя другую Вертинскую. И что-то про неё поймём...

«МИЗАНСЦЕНА КОНСЬЕРЖКИ НЕ ДЛЯ МЕНЯ»

— Анастасия Александровна, ресторан — это что для вас? Бизнес, место работы, увлечение, отдушина?
— Все вместе, наверное. Не могу сказать, что только бизнес или только отдушина. Во-первых, ресторан носит имя моего отца. И я хочу, чтобы люди связывали имя Вертинского с тем вечером, который они провели здесь. А потом, у бабушки моей всегда был хлебосольный дом, она, сибирячка по крови, прекрасно знала всю сибирскую кухню: с пельменями, с пирогами. Дедушка мой был грузин — поэтому она изучила все грузинские блюда досконально. Жили они в Китае — бабушка освоила и китайскую рецептуру. А папа мой, конечно, блестяще знал европейскую кухню. Не могу сказать, что в одночасье мне всё это передалось, но, тем не менее, когда мой сын Степан стал ресторатором, всё моё домашнее хлебосольство перешло сюда.

— Но это была ваша или его идея?
— Нет, моей идеи здесь не было. Однажды он позвонил, сказал: «Мама, давай твою русскую кухню»... Я просто думаю, что каждый человек любит есть то, что помнит из детства. Когда человек голодный, он же не говорит: сейчас бы ризотто из кальмаров. Скажет: котлеток бы. Очевидно, как ребёнок, который всегда был избалован моей кухней, он и позвал меня. И я надела фартук, подвязала волосы, стала обучать своим рецептам поваров. Но одно дело, ты готовишь дома, когда приходят гости. И совсем другое — если делаешь всё меню. Ты должен знать, что люди едят, как эти блюда разогреваются, как подаются. Масса была всяких обстоятельств, которых я не знала. Не говоря уж о том, что в своё время не было таких продуктов, как сейчас. Слово «креветка» можно было сказать только как ругательное. Однажды во МХАТе я выходила из гардероба, меня подозвала народная артистка Анастасия Платоновна Зуева, оглядела с ног до головы и, прищурив глаза, сказала: «Ты — настоящая, а все остальные — крэвэтки». То есть никаких креветок, а уж тем более авокадо мы тогда в глаза не видели. Поэтому я плаваю в этой информации, постоянно вбираю в себя что-то новое, восхищаюсь, конечно, талантом выдающихся французских поваров.

— Чувствую, увлеклись вы по-настоящему.
— Я так понимаю, что это пристрастие во мне всегда было. А кроме того, по натуре своей я такой человек, который не в состоянии сидеть дома перед телевизором. Как я говорю, мизансцена консьержки не для меня. Мне постоянно нужно что-то делать, куда-то идти, что-то придумывать. А готовить, замечу, — весьма творческое занятие. Когда это по душе, по любви. Тем более что всю чёрную работу выполняют повара, а я тут, в общем-то, по креативу.

— Скажите, а можно назвать ресторан вашей нынешней сценой? Всё-таки место публичное, и вы не можете здесь выглядеть абы как.
— Не могу здесь выглядеть абы как, но я и не являюсь сюда каждый день, чтобы встречать гостей. А то, что место публичное, то сюда всё-таки люди приходят хорошо провести время: поесть, расслабиться. И публика здесь более... «безопасная», чем, скажем, на открытиях бутиков или на модных показах, куда я не пойду никогда. Вот это совершенно не моя жизнь: она меня сковывает, я не могу там себя свободно чувствовать. А здесь домашняя среда, очень удобная и комфортная. Я с удовольствием подойду, поздороваюсь с людьми — даже с теми, кого в первый раз вижу. Я хочу, чтобы им было тут хорошо.

— Вы сказали, что готовить — занятие творческое. Значит, есть и творческие победы?
— Я слухами живу. Например, радуюсь, когда мне кто-то говорит: «О, были вчера, ели твою еду». Или: «Закажи нам столик. Если ты закажешь, это будет нечто особенное». Я слышу, что людям нравится, и, конечно, это очень приятно.

— Сравнимо с аплодисментами, с цветами?
— Конечно. Может быть, это своего рода сублимация, но я думаю, что жизнь моя была бы ужасна, если б не было ресторана. Представляю, как вынуждена была бы сидеть сейчас в театре, играть какие-то непонятные роли. Понимаете, я избалована режиссурой. Режиссурой высокой: что в театре, что в кино. И я не хочу эту планку опускать. Тем более что в кино женский типаж вообще сейчас не востребован. Какие-то безликие секретарши, любовницы, мамы. Как я всегда говорю, что не хочу играть маму киллера. Вот это было бы для меня травмой невероятной.

«НАСТЯ, ТЫ ПОХОЖА НА МАРГАРИТУ»

— Так существует актриса Анастасия Вертинская или нет её уже?
— Ну, это какие-то гипотетические вопросы. Я не знаю, не мне об этом судить. Может быть, если бы появилась какая-то серьёзная работа, где я могла бы что-то сказать, тогда вам уже можно было бы судить, актриса я или нет.

— Но я имею в виду ваше внутреннее ощущение.
— Я знаю многих актрис моего возраста, которые страдают. Их просто гложет то обстоятельство, что они теряют свои годы, теряют роли. Но это такие вот «Актёр Актерычи». Я же вообще никогда не была снедаема ни завистью, ни алчностью, ни даже жадностью до искусства. Может, потому что роли всегда получала легко, могла выбирать их, знала: если от одной откажусь, завтра мне предложат другую. Так что я абсолютно комфортно живу, мне эта жизнь очень нравится. И я благодарна судьбе, Господу Богу за то, что не страдаю от отсутствия ролей, театра. Как многие актрисы моего поколения, не мучаюсь, что мимо меня пробегают молодые, как мы когда-то бежали мимо сорокалетних и думали: когда же эта старуха уйдёт с роли?

— Но есть еще и тяга. К сцене, к запаху кулис.
— Вот этого стопроцентно у меня нет. Я с удовольствием хожу в театр, сижу в зрительном зале. И обожаю этот запах. Но тот театр, который был всю мою жизнь идеалом, мечтой, алтарём, на который я несла все свои проблемы, личные драмы, — этот театр до какой-то степени... мне опротивел. Не потому что театр не тот, а потому, что я сама себе опротивела. Так молиться на него, как молилась я, нельзя — надо понимать, что существует другая жизнь. Потом, стала уходить ещё плеяда режиссёров, что немаловажно. Молодые режиссёры не хотят работать с нашим поколением, они хотят создать своё. И это правильно, это смена генераций. И у этих режиссёров свой язык, который я, может быть, и не понимаю. Поэтому, как дядя Ваня чеховский с криком: «Я не жил, не жил!», я вылетела из этого театра. И увидела жизнь, которой была лишена по многим причинам. С одной стороны, советское время, железный занавес. А с другой — я сама себе этот занавес опустила, и жизнь не хотела видеть, хотела только искусство, театр, роли. В конце концов, всё это перенасытило меня. Я вдруг опомнилась и поняла, что остался не такой уж большой кусок жизни, что имеет смысл эту жизнь, наконец, увидеть. Сказала себе: я сделала всё, что хотела, что могла, что позволил мне Господь Бог. И теперь я буду жить по-другому. Я и живу. Театр вижу, очень люблю его, ценю. Но я не хочу больше бежать в десять утра на репетицию, возвращаться между пятью и шестью и снова бежать туда. И не видеть сына, внуков.

— В театре, в кино не возникает порой ощущения: «О! Вот это бы я сыграла!»?
— Нет, представляете, не возникает. Во-первых, я думаю, что, если захочу играть те роли, которые положены мне по возрасту, я их сыграю. Если Бог будет милостив и сверху скажет мне: Настя, знаешь что, надоело уже, что без конца ты чем-то занята — давай возвращайся. Куда от меня уйдет Старуха в «Пиковой даме»? Никуда не уйдет, я так полагаю. Если не случится же не страшно. Мы же не только для этого созданы.

— От вас даже Маргарита не ушла, хотя, казалось бы, потеряна безвозвратно. Но тогда, 16 лет назад, она вам, наверное, была нужнее, правда?
— Вы знаете, я вообще не отношусь к типу людей, которые о чём-либо сожалеют. Конечно, жалко, что фильм так долго не выходил. Но с другой стороны — я ведь всё-таки сыграла Маргариту! И, может быть, впервые в жизни, а я всегда относилась к себе критически, сказала себе: «Настя, ты похожа на Маргариту». Я не хотела ломать представления об этом образе, хотела совпасть с ним. И ещё, что немаловажно, я не разыгрывала тему «ведьмизма». Ну какая она ведьма? Ведьма — это вообще фаза в жизни любой женщины. Каждая женщина однажды хочет разбить какие-то стекла. Смысл булгаковской Маргариты не в этом. Для меня смысл этой роли в том, что она — единственная в русской литературе до такой степени жертвенная. Я до сих пор не понимаю, почему, когда Воланд сказал ей: «Чего вы хотите?», она попросила не за себя.

«ПОПУЛЯРНОСТЬ НА ВСЮ ЖИЗНЬ МЕНЯ ТРАВМИРОВАЛА»

— Если вспоминать разные периоды: детство, театральное училище, безумную популярность после первых ролей, зрелые актёрские годы, нынешнюю жизнь — какое время вы бы назвали самым счастливым?
— Если доживёте до моего возраста, вы поймете, что это не дифференцируется. В молодости есть своя радость. Радость от той полной уверенности, что будешь жить вечно, что эта прекрасная жизнь никогда не закончится. Затем появляются чувства, любовь, и ты тоже думаешь, что так будет всегда. Потом появляется театр, и ты фанатеешь от него. Ты устаёшь, рыдаешь, у тебя не получается роль. Но ты счастлив. Потом наступает другой период — Жизнь... Вообще, я считаю, что последний этап — самый счастливый. Старость даётся одним как вознаграждение, другим — как пытка. Так вот мои годы — это, конечно, вознаграждение Господне. Я не боюсь старости. Единственное, чего действительно боюсь, — дряхлости, но это уже не зависящее от тебя физическое состояние. А старость — потрясающее ощущение. И потрясающее время. Потому что ты умён, мудр. Ты всё знаешь. Тебя больше не мучает страсть, не скребёт тщеславие. Ты ничего не завоёвываешь. И в этом отношении моя жизнь — просто благодать. Потому что у меня есть замечательный сын, внуки, друзья, окружение, мир свой.

— Прошлое, судя по всему, вы вспоминать не любите. Всегда пренебрежительно говорите о первых своих ролях...
— Это касается только фильмов «Алые паруса» и «Человек-амфибия». Несмотря на то что они, как вы говорите, дали мне большую популярность и славу, эти картины мне страшно мешали в развитии моей собственной свободы, они затормозили её надолго-надолго. Потому что моя свобода — это возможность жить в моём мире. Я не люблю публичности никакой, но вынуждена была в ней жить. А если ещё учесть, что было советское время, то вообще тебя мог хлопнуть по плечу любой.

— Тогда картины смотрела вся страна. Сейчас нет такого, правда?
— Ну, если вы говорите о нынешних звёздах шоу-бизнеса, то они сейчас в состоянии нанять себе охрану, сесть в лимузин, куда помещаются их длинные ноги, закрыться тёмными стёклами. Я же ездила в троллейбусе, и никакой охраны у меня не было. Любой нормальный, ненормальный, внезапно увидевший меня человек мог как угодно меня дернуть. Помню, ездила в Ленинград сниматься у Козинцева. Тогда были только купированные вагоны, не было СВ, и я умоляла проводницу поместить меня в одноместный бокс — в тот, что в конце вагона, у самого туалета. И хотя там стоял неприятный запах и дико хлопала дверь тамбура, но там я хотя бы была одна. А если ехала в купе, то с криками: «О, Гуттиэре!» сбегался весь поезд. С коньяком, с едой. И всю ночь я, улыбаясь, чтобы не подумали, что мучаюсь оттого, что видеть их всех не хочу, что хочу спать, у меня завтра съёмка, — всю ночь я через слово повторяла: «Спасибо, но я не пью, спасибо, но я не пью». И они обижались, напивались. Под утро уходили со словами: «Ну, Настя, ты не такая, как мы думали!» И когда я уже просто падала, чтобы доспать свои полтора часа, соседка по купе говорила: «Анастасия, зря вы с ними не выпили»... А я всё это ненавижу! И публичность никакой радости мне не приносила. Наоборот, я страдала от неё. И это на всю жизнь меня травмировало.

— Даже поначалу популярность не радовала?
— Вы знаете, мы с сестрой в этом плане были совершенно разные. Маша обожала какие-то компании, тусовки. У неё было огромное количество друзей. Я-то сидела всё время в папиной библиотеке, для меня ничего приятнее не было, чем читать непреподаваемые тогда произведения Достоевского. Не потому, что хочу сейчас вам описать себя как Татьяну Ларину — просто там мне было комфортно. Комфортно быть с самой собой, когда меня никто не дергает. Комфортно в этой маленькой жизни, не люблю я большую.

«„СОВРЕМЕННИКУ“ НЕ НУЖНЫ БЫЛИ ПРИНЦЕССЫ»

— Когда спрашивал о периодах жизни, думал, что театральную жизнь на рубеже «Современника» и МХАТа вы и назовете счастьем. Нет, ошибся?
— Разделим «Современник» и МХАТ. «Современник» — это театр, в который я мечтала попасть. В «Современнике» я пережила всё: удачи на сцене, провалы. Презрение коллектива, одобрение коллектива, восхищение коллектива. В «Современнике» я играла роли, в которых сачковала, и была рада, что сегодня в массовке. В «Современнике» пережила жуткую боль за то, что ещё в массовке. То есть я взрослела в «Современнике», это была огромная школа жизни через театр. Жизни именно в коллективе. И впоследствии я возненавидела коллектив. Как таковой. Я вообще эту групповщину не выношу.

— В то время всех загоняли в коллектив, стригли под одну гребёнку. Вы ощущали себя такой несоветской?
— Что вы, наоборот, я так старалась быть советской. До партии дело не дошло, слава Богу, я не была в этом отношении порочна. Но я старалась быть ужасно советской. И любить всех, и быть наравне со всеми.

— Но вас и называли всегда несоветской актрисой: нездешней, инопланетянкой.
— А тем не менее, я играла Вампилова, и вставляла в нос вату, и делала веснушки, и надевала грубую одежду, чтобы приспособиться к тем ролям — потому что «Современник» был социальный театр, и совершенно ему не нужны были никакие принцессы. Кстати, у иностранного режиссёра, который ставил пьесу «Мастера», я сыграла в «Современнике» первую свою удачную роль. Именно потому, что он был иностранец, с европейской системой общения. А вторая моя удачная роль — тоже была с англичанином Питером Джеймсом, который поставил «Двенадцатую ночь».

— Дальше был МХАТ, последний ваш театр. Всегда есть причина и повод. О причине вы в принципе уже сказали. А повод уйти нашёлся?
— Начиналась перестройка. И совершенно пьянил сознание дух свободы. Олег Николаевич, конечно, великий режиссёр. Но он тоже дитя советского строя, и в сущности большую часть жизни всё-таки был начальником. Он «строил» всех: это была его рука, его власть, его диктатура. Он всегда говорил о демократии, но построение жизни в театре не имело ничего общего с демократией. В какой-то момент, чувствуя, что происходит поворот в жизни страны, я сумасшедшим образом захотела вылезти оттуда, из-под этого ига. Хотя, глядя на меня со стороны, люди считали, что уж самая привилегированная артистка театра — это Вертинская. А мне всё было не так, мне хотелось именно свободы.

— Но последний щелчок, последний звоночек? Точка кипения? После чего вы положили заявление на стол?
— Ну да, как всегда этому предшествует какой-то факт. На очередном собрании театра, когда Олег Николаевич критиковал труппу, я как всегда выступила с возражениями. «Почему же мы такие плохие? У нас режиссуры нет никакой приглашённой...» А это же был театр звёзд — Смоктуновский, Евстигнеев, Лаврова, Мягков, Любшин, Калягин... И я имела неосторожность сказать: «Позовите же Стреллера, он считает театр хорошим и труппу». А до того я разговаривала со Стреллером, и он говорил, что мечтает ставить во МХАТе. «Вот он мечтает поставить спектакль во МХАТе. Если уж со Стреллером мы окажемся плохими актерами, тогда...», — сказала я. Что, как потом оказалось, произвело на Ефремова ужасное впечатление. Вроде бы он подумал, что я подвергаю сомнению его талант. Хотя талант Олега Николаевича я никогда не подвергала сомнению, для меня он был и остается учителем. Но после того выступления Ефремов стал вдруг заменять меня в спектаклях. Не сказав мне об этом ничего. У нас выступали иногда вторые составы — в общем-то, обычная практика. Но вот это тайное репетирование моей роли с другой актрисой произвело на меня в тот момент огромное впечатление. Первый мне позвонил Олег Борисов, сказал: «Ты знаешь, что идёт репетиция «Дяди Вани»? Вместо меня — Ефремов, вместо тебя — Мирошниченко». — «Да? — удивилась я. — А почему он мне ничего не сказал? Почему это не открыто, почему кулуарно? Как-то нехорошо». И тут я обрадованно подумала: как хорошо, что нехорошо! Сейчас бы и написала заявление.

«ТОГДА МНЕ КАЗАЛОСЬ, ЭТО ЛЮБОВЬ»

— Но если бы Ефремов захотел, вы бы остались, правда же?
— Нет, дальше развивалась по-другому история. Олег Николаевич тоже был человек эмоциональный, импульсивный. Он потом долго звал меня в театр: вернуться на эту роль, быть в единственном числе. Но я уже полетела: из Парижа, где начала преподавать, в Лондон. И мне было уже не до роли. На самом деле, я вижу в этом провидение. Всему свой срок. Я удовлетворила своё тщеславие. А тщеславие было мощным двигателем в моей карьере. Мне хотелось быть не просто красивой женщиной, не просто дочерью Вертинского. Я хотела, чтобы про меня сказали: она — хорошая актриса. Я добилась, это услышала. И поняла, что больше мне ничего не надо.

— Не секрет, что с Ефремовым вас связывали более близкие отношения, чем просто актриса-режиссёр, и растянулись они на долгих двадцать лет. Счастливые годы, мучительные?
— Вы знаете, люди, глядя на меня, часто думают, что я удачливая, счастливая, богатая, родилась в рубашке, у меня всё есть. Но я могу вам сказать, что собственную биографию можно написать по-разному. Можно как комедию, как трагедию, как страшную драму. Думаю, что моя жизнь — это бесконечная борьба, всё достигалось колоссальным внутренним трудом. Мало кто знает, что даже успешные мои роли давались мне очень тяжело. У меня не получались репетиции, не получались взаимоотношения с Ефремовым: я хотела одного, он — совершенно другого. Могу сказать, что эти взаимоотношения были мучительны и прекрасны одновременно. Мучительны — потому что их невозможно было разорвать. И я всегда металась меж двух состояний. Мне уже было тяжело общаться с ним по разным причинам, и в то же время я никуда не могла от этого общения уйти.

— А прекрасны — потому что с ним вы узнали, что такое любовь?
— Вы знаете, с возрастом к слову «любовь» относишься несколько иначе, и сейчас я совершенно по-другому на это смотрю. Я только могу сказать: да, тогда мне казалось, это любовь. Да, тогда это была любовь. Но сегодня я могу вам сказать, что самая большая моя любовь, самая значительная — к отцу и сыну.

— Может, и театр вы покинули по той причине, что любовь ушла?
— Вот нет, как ни странно. Любовь ушла, но осталось огромное уважение к нему и колоссальное чувство благодарности. Он был уникальным, конечно, учителем. И до последнего момента молодое поколение завороженно слушало его. Хотя он уже медленно говорил и долго формулировал мысль. Не было уже той творческой искрометности. И всё равно Ефремов был потрясающе мудр, он фантастически владел профессией, и через профессию формировал тебя как личность. Хотя, например, про Ефремова я не могу сказать: гений, а вот про Эфроса могу.

— А про Михалкова?
— Понимаете, я с Михалковым не работала как актриса. Это очень важный момент. Актёры, которые с ним работают, — все его называют гением, и я понимаю, про что они говорят.

— Он никогда не приглашал вас на роль?
— Нет. Это надо у него спросить, почему, но я могу сказать, что никогда от этого не страдала. Наверное, у меня была своя судьба, и мне грех на неё жаловаться — в моей жизни были великие режиссёры: Козинцев, Данелия, Эфрос...

— Одни режиссёры жён своих снимают без конца, другие не подпускают к съёмочной площадке...
— Да, но я не была его женой к тому моменту, когда он стал режиссёром, мы уже разошлись. И всё-таки дело не в том. Я думаю, что у Никиты, если проследить по всем его картинам, какой-то вполне определённый женский образ. Немножко не от мира сего, никак не анализирующая свои поступки, не задумывающаяся. Такой мотылёк — что гениально выразила, скажем, Елена Соловей. Но я не мотылёк, это совсем не мое.

«СЕЙЧАС ПО-ДРУГОМУ СМОТРЮ НА НАШИ С НИКИТОЙ ОТНОШЕНИЯ»

— Сейчас вы можете назвать Михалкова родным человеком?
— Да, бесспорно. Это слово обычно отдается тому человеку, который оставляет в твоём сердце память. И не только потому, что у меня от него сын, хотя это тоже играет большую роль. Конечно же, были размолвки. Были слёзы, рыдания, обиды, вскрики: «Как ты мог?».. Уже смешно вспоминать, — знаете, как перевернутый бинокль. Потому что ты понимаешь, что это молодость, и молодость прекрасна, и должны кипеть страсти в молодости, они и кипели. И впоследствии, воспитывая мальчика, всегда стараясь понять, защитить, встать на его сторону, — понимая уже логику мужчины, — я, конечно же, по-другому стала смотреть на наши с Никитой отношения.

— В Степане многое от Никиты Сергеевича?
— Да, конечно. Мне кажется, что от Никиты у него очень много пристрастий. Во-первых, он так же обожает охоту, он спортивный — как и Никита, несколько часов в день занимается спортом. Он властный, у него сильный характер, желание лидерствовать, первенствовать. Это, я считаю, идет от семьи Михалковых. И в то же время очень многое в Степане от моего отца.

— Сын — самый близкий сейчас вам человек?
— Мой круг банален — сын, мать, сестра, внуки, племянницы.

— Но о сыне вы говорите с таким обожанием, с таким восторгом. Не боитесь в нём раствориться?
— Вы знаете, мать — это не только та, кто обожает ребёнка своего. Мать — это тыл. Совершает твой ребёнок ошибку, происходит у него какая-то беда, прав он или не прав, — ты всё равно за него. Даже когда сын сидит в тюрьме, даже если он совершил что-то ужасное. Поэтому в первую очередь я Степану — тыл. А всё остальное уже не имеет значения — растворяюсь я в нём, не растворяюсь. Бывает, что мы вообще не видимся. Я всегда говорю, что, если измерять любовь Степана ко мне по количеству звонков, то он самый ужасный сын. Потому что может не звонить неделю. А если мерить по тому, что в любой момент, по первому моему слову, Степан обязательно мне поможет — он самый лучший сын. Мы с ним часто спорим по поводу воспитания внуков, он меня ругает за то, что я их балую.

— Жёсткий папа, как и его отец?
— Да, и он меня ругает так, что вы даже себе не представляете. Но что меня успокаивает... Я вспоминаю своё детство. Нас с сестрой бабушка «строила» по полной программе, была с нами крайне жестка. Мама, естественно, порхала с папой по концертам, ей было не до нас. А папа — невероятно нас баловал. Он приезжал, и начиналось счастье. Вот всё прекрасное, всё доброе, милосердное, что во мне есть, — это от папы. Поэтому я думаю: ну пусть для внуков я буду тем, кто их балует. Кто-то же должен... (по материалам interviewmg.ru)

Наталья Андрейченко

Детство

Наталья Андрейченко родилась в Москве 3 мая 1956 г. Отец ее работал на авиазаводе, а мать - в Министерстве просвещения.

В пятилетнем возрасте Наташа впервые увидела балет "Спящая красавица" и была совершенно очарована. Дома она пыталась протанцевать все партии и с тех пор воображала себя балериной. В возрасте восьми лет она уже организовала постановку балета у себя в школе, став режиссером и балетмейстером, а с третьего класса начала учиться еще и в музыкальной школе по классу аккордеона. Способности девочки были настолько очевидны, что родители купили ей пианино.

Еще одним увлечением в те годы у Наташи было плавание. Однако становиться профессиональной спортсменкой она не собиралась, опасаясь, что ее фигура потеряет изящество. Зато в старших классах она всерьез увлекалась литературой и уже собиралась поступать на филологический факультет МГУ, но в десятом классе все же решила стать артисткой.

Начало творческой деятельности

После неудачи в училище имени Щепкина Наталья Андрейченко в 1973г поступила во ВГИК, где училась в мастерской Сергея Бондарчука и Ирины Скобцевой. Уже на втором курсе сыграла в своем первом фильме "От зари до зари" (1975).

В 1977 году Наталья окончила ВГИК. К окончанию ВГИКа на ее счету было уже пять ролей. Наиболее интересные работы тех лет - большая роль Танюши в "Степановой памятке" (1976, реж. К.Ершов) и крошечный эпизод ("девка на возу") в "Степи" (1977, реж. С.Бондарчук). В обоих случаях сам облик актрисы становился полноценным художественным образом.

Известность в профессиональных кинематографических кругах Андрейченко приобрела после роли красавицы-сибирячки Насти Соломиной в "Сибириаде" (1978) Андрея Кончаловского. Щекастая, поразительно красивая деваха с перекинутой через плечо косой летела на качелях над Сибирью, над Россией, олицетворяя собой тип кустодиевской женщины…

Роль Насти Наталья Андрейченко считает одной из лучших в своей творческой биографии. Фильм получил Специальный приз жюри на фестивале в Каннах, но режиссер не вернулся из Франции на родину, поэтому в советском прокате лента продержалась три недели. После съемок в "Сибириаде" Наталью включили в состав советской делегации для поездки за границу, а это было в то время равносильно награде.

Еще одной работой тех лет, где актрисе удалось показать свой талант является трагическая роль Ольги в "Торговке и поэте" Самсона Самсонова.

В течение последующих пяти лет Андрейченко активно снималась в среднестатистических советских кино- и телефильмах ("Уходя - уходи", 1978; "Коней на переправе не меняют", 1980; "Инспектор Лосев", 1982). И в небольших ролях Андрейченко запоминалась - сказывался ее талант. Каждая из ее героинь жила на экране своей особенной жизнью. Режиссеры ценили в ней то, что называется "чувством кино", - способность ощущать необходимый для камеры уровень выражения чувств, киногеничность.

Популярность

1983 год ознаменовал начало нового периода в творчестве актрисы. Именно тогда на экраны вышли два самых популярных фильма с ее участием: "Военно-полевой роман" Петра Тодоровского и "Мэри Поппинс, до свидания" Леонида Квинихидзе.

Пышная щекастая девушка внезапно предстала перед зрителями лощеной субтильной европейской леди. Современная сказка о доброй волшебнице - воспитательнице Мэри Поппинс была снята в лучших традициях советского мюзикла. Андрейченко сыграла главную роль, дав парадоксальную и спорную трактовку классического литературного персонажа. Актриса очень убедительно продемонстрировала все свои хореографические и музыкальные способности, и зритель даже не заметил, что Андрейченко пела песни на музыку своего мужа Максима Дунаевского голосом будущей поп-звезды Натальи Ветлицкой.

Роль Любы Антиповой в фильме Петра Тодоровского "Военно-полевой роман" остается вершиной актерской карьеры Андрейченко. Она блестяще сыграла женщину, которая прошла через ужасы войны, одиночество и добилась нормальной жизни и простого человеческого счастья. Актрисе удалось воплотить и определенный социальный тип, отыгранный ею в мелодраматической линии фильма, и передать судьбу поколения, подняв личную драму до уровня серьезного исторического обобщения.

В 1984 г на Международном фестивале в Вальядолиде, Испания, Андрейченко получила приз за лучшее исполнение женской роли.

За 1985-1988 годы актриса сыграла главные роли у Александра Белинского в музыкальном фильме "Марица" и в мелодраме Эрнеста Ясана "Прости" (вместе с Игорем Костолевским и Виктором Мережко). Восьмидесятые годы были самыми удачными в творчестве актрисы. Успех заключался в ее необычном таланте, в котором сочетались подлинный драматизм и игровое начало. Андрейченко играла ярко, напористо. Ее героини плакали и смеялись, танцевали и пели. Не случайно в течение трех лет она признавалась лучшей актрисой года.

Роман с Максимилианом Шеллом

Первый мужем Андрейченко был Максим Дунаевский. В 1984 г. в Москву приехал знаменитый режиссер Максимилиан Шелл, чтобы снимать фильм о Петре Великом. Наталья Андрейченко в это время пробовалась на главную роль в фильме "Зимняя вишня", но ей предпочли Елену Сафонову. А пробы у Шелла на роль Евдокии Лопухиной прошли удачно. Ловелас Шелл к тому времени разбил немало женских сердец, но ни кому не предлагал свою руку и сердце.

История любви Андрейченко и Шелла трогательна и романтична. После одного из съемочных дней он предложил Наталье вместе поужинать. "Представляете, в то время поужинать с иностранцем! Да это же было невозможно, - вспоминала Наталья. - Я так и объяснила: без переводчика наш ужин невозможен. Но так как переводчика мы не нашли, то пошли-таки вдвоем. Я - ни слова по-английски, он - ни слова по-русски. На ресторанной салфетке он рисовал мне все, что чувствует: луна, сердечко и мостик, где у нас было первое свидание".

Потом было долгое расставание. Наталью вызывали на Лубянку и требовали расстаться с Шеллом. Но пришла перестройка, Андрейченко развелась с Дунаевским и 11 июня 1986 г вышла замуж за Шелла.

Последняя хорошо известная российскому зрителю роль Натальи Андрейченко перед отъездом в США - Катерина Измайлова в фильме Романа Балаяна "Леди Макбет Мценского уезда" (1989), где ее партнером был бородатый красавец Александр Абдулов. Особый колорит этой роли, построенной на кровавой любовной интриге, придает то обстоятельство, что снималась Андрейченко, уже будучи беременной от Шелла. Съемки продолжались вплоть до восьмого месяца беременности.

В Америке

С Шеллом Наталья прожила почти 16 лет, первые пять из которых Наталья провела в Москве, потом в Америке. Поселившись с семьей в США, Андрейченко занималась изучением языка, вокалом, хореографией, посещала актерскую школу в Голливуде, постигая азы американского актерского мастерства.

Выйдя за Максимилиана Шелла, Андрейченко попробовала распространить свою известность за пределы России и бывшего СССР, где ее обожали после фильмов про Мэри Поппинс и "Военно-полевого романа". Однако даже поддержка мужа не принесла желанных результатов. Роль княжны Марии Низамовой в сериале "Доктор Куин - женщина-врач" - вряд ли достойное применение сил для актрисы, которая имела возможность работать с лучшими отечественными режиссерами.

В 1993 г. она снялась в итальянском(!) фильме Сергея Бондарчука "Тихий Дон" в роли Дарьи, вновь встретившись со своим учителем на съемочной площадке. В 1994 г. Андрейченко снялась в нескольких голливудских фильмах: "Ночная стража", фильм Шелла "Свечи в темноте", а также "Маленькой Одессе", получившей "Серебряного льва" на фестивале в Венеции в 1994 г.

Возвращение в Россию

В июне 1999 г. Наталья Андрейченко приезжала в Москву в период шумных торжеств по случаю 200-летия со дня рождения А. С. Пушкина с идеей некоего "Пушкинленда" - страны, где живут герои сказок, аналогичной известному всем "Диснейленду". Затея повисла в воздухе, а как воспоминание о пребывании в России осталось участие Андрейченко (под псевдонимом "Наталья Обманутая") в фильме Григория Константинопольского "8 долларов", где ее героиню озвучила Рената Литвинова.

Так и не став ведущей актрисой в США, Андрейченко вернулась в Россию. Брак Натальи с Шеллом не был безоблачным. После отъезда Андрейченко в Россию, Максимилиан Шелл не настаивал на совместной жизни, и супруги зажили порознь.

Немецкая газета "Bild" тут же объявила, что супруги намереваются расторгнуть брак. Эти слухи были тут же подхвачены и другими изданиями. Однако когда несколько лет назад у Шелла случился приступ панкреатита и он почти месяц пробыл в больнице, Наталья все время неотрывно находилась вместе с ним. И лишь когда опасность миновала, вновь вернулась в Россию.

Сейчас Андрейченко заявляет, что: "Весть о нашем разводе для нас обоих оказалась шоком. Макс был возмущен. …у нас с Максом всегда отношения строились на любви, на полном понимании и уважении. Он всегда работал, точно так же, как и я, по всему миру. Мы летали, мы встречались, мы разлетались - это было на протяжении всех лет совместной жизни".

В 2000 году Андрейченко снялась в двух новых картинах российских режиссеров - "Формула счастья" и "Подари мне лунный свет".

В мелодраме "Подари мне лунный свет" она сыграла вместе с Николаем Еременко (это была одна из его последних ролей). История о том, как супруги пытаются выяснить свои взаимоотношения, узнав про измену друг другу. Критики довольно прохладно встретили этот фильм. Но Наталья отнеслась к этому спокойно: "Мне важно, как примут эту картину зрители".

И зрители ее приняли! Наталья Андрейченко рассказывает: "Действительно, какие только чудеса не происходили после просмотра этой картины. Скольким людям я помогла! В основном это были мужчины. Они выходили прямо на сцену, некоторые плакали и просили их помирить с женами. “Только вы меня поймете. Позвоните Любке, я вас умоляю. Скажите, что я прошу у нее прощения, пусть на пять минут пустит меня на порог. Вдруг у меня получится, как у вас в картине”, - говорили мужчины".

Другая картина - "Формула счастья" - это абсолютно современная история, которая происходит в сегодняшней России с ее оптовыми рынками, казино, конкурсами красоты, "новыми русскими" и бомжами. Андрейченко сыграла роль женщины по имени Ника, которая постоянно находит что-то хорошее в жизни и радуется, несмотря на трудности и невзгоды. Именно такой подход авторы фильма и назвали "Формула счастья".

Дети

Дети Андрейченко обладают явными артистическими способностями. Старший сын Митя (от первого брака с Дунаевским) получил уже известность в своей школе как замечательный гитарист и художественный руководитель школьного оркестра, для которого также пишет музыку. В настоящее время он живет с матерью в Москве. Младшая (дочь Натальи и Шелла), Настя, проявляет способности к балету. Она живет с Шеллом в Лос-Анжелесе.

Политика

В 2003 году актриса окунулась в политику. Она выступила в новом амплуа - вице-президента Народно- республиканской партии России, известной как Партия Александра Лебедя. Под мудрым руководством Мэри Поппинс НРПР должна стать "партией доброты". "Моя задача, - считает актриса, - как общественного деятеля и как женщины и матери - чтобы добрые идеи дошли до понимающих людей".

Элина Быстрицкая

Детство

Отец Элины Быстрицкой - Авраам Быстрицкий - был военным врачом, инфекционистом, мать - Эсфирь Исааковна - работала в больнице. В 1937 году в семье Быстрицких родилась сестра Эллины - Софья. (Внастоящее время она живет за рубежом).

Элина росла в основном с мальчишками. Играла в мальчишеские игры, дралась, стреляла из рогатки. Когда в их доме появился бильярд, она уговорила отца научить играть и ее. Тот удивился, но просьбу дочери выполнил.

Еще одним детским развлечением Элины был домашний театр. Причем театрализованные представления устраивались для всего дома. В день "премьеры" на лестничной площадке устанавливались стулья для зрителей, сценой служила площадка между этажами, а закулисьем - балкон. Бабушкина широкая юбка (в свое время модная на Украине) служила занавесом. Вместе с подружкой и двоюродным братом Элина разыгрывала театрализованные представления с песнями, стихами, танцами. В 1934 году, после выхода на широкий экран фильма "Чапаев", в репертуаре их домашнего театра появился точно такой же спектакль. В нем роль легендарного комдива играл двоюродный брат Элины, а она сама перевоплощалась в его верного ординарца Петьку. Спектакль заканчивался коронным номером - Элина-Петька выходила на сцену и, грозно поводя бровями, говорила: "Тихо! Чапай думать будет!" Публика была в восторге.

Война

Перед самой войной капитан медицинской службы Авраам Быстрицкий получил новое назначение - на Черниговщину, в город Нежин. Там Быстрицких и застала весть о начале войны. Уже через несколько дней Нежин попал во фронтовую полосу, и его окрестности превратились в арену ожесточенных боев. Какое-то время Элина помогала матери - ухаживала за ранеными в госпитале, но затем, когда враг прорвал нашу оборону, им пришлось срочно эвакуироваться. Отступали через Сумы, Харьков до самой Астрахани. Там они задержались надолго, и Элина продолжила учебу в школе. А все свободное время проводила на курсах медицинских сестер. Причем устраиваться на эти курсы ей пришлось чуть ли не с боем. Дело в том, что в свои тринадцать лет роста она была небольшого, и врач, который записывал девушек на эти курсы, увидев ее, решил, что к нему на прием пришла чуть ли не первоклашка. Но Элина проявила такую настойчивость, так горячо требовала допустить ее до экзаменов, что врач дрогнул. Видимо, решил отдать судьбу этой девчушки на откуп экзаменационной комиссии. И страшно удивился, когда она этот экзамен блестяще сдала. После этого Элину взяли санитаркой в госпиталь, а чуть позже она стала лаборанткой в клинической лаборатории.

Вспоминает Э. Быстрицкая: "Мне никогда в детстве не говорили о моей внешности. Впервые я услышала об этом в 13 лет, в госпитале. Двое раненых разговаривают: "Посмотри, какая хорошенькая девушка!" Оглянулась - никого... Потом долго смотрела в зеркало - ничего интересного не нашла. Мама воспитывала меня очень строго..."

Несостоявшаяся медик

В ноябре 1944 года Быстрицкие вернулись в Нежин (киевский дом был разрушен при бомбежке), и Элина поступила в медицинский техникум. Все ее ближайшее окружение, включая родителей, их друзей, состояло из дипломированных медиков и настоятельно советовало девушке не мучиться выбором профессии. Ее приняли как участницу войны и медсестру, окончившую рокковские (краснокрестные) курсы. Учиться она начала сразу со второго семестра. Однако на первом же практическом занятии ей стало плохо. Их преподаватель-хирург должен был сделать челюстно-лицевую операцию, но во время ее проведения больной внезапно скончался от наркоза. После этого Быстрицкая поняла, что никогда не сможет стать врачом. Однако бросить техникум она не решилась. Доучилась до конца, прошла всю практику (приняла 15 родов) и получила диплом акушера-гинеколога. Но в душе уже мечтала о другой профессии.

Эллина Быстрицкая: "Я прошла практику и поняла, что медицина не для меня. Приняла 15 родов, причем четверо из них были с паталогиями. Меня все это так потрясло, степень моего сочувствия была такова, что я не способна была делать то, что от меня требовалось".

В те годы всеми помыслами Быстрицкой завладел театр. В медицинском техникуме существовал драмкружок, в который Быстрицкая записалась с первых же дней обучения. Первым спектаклем, в котором она сыграла небольшую роль, стал водевиль "Лейтенант фон Пляшке". И хотя роль была бессловесная, однако Быстрицкой легко удавалось завести публику одним своим выходом на сцену. Кто-то из коллег тогда отметил ее прирожденный талант актрисы и посоветовал не останавливаться на достигнутом. Вскоре Быстрицкая поступила в музыкальную школу, при которой существовал балетный класс. Она хотела научиться профессионально двигаться по сцене, овладеть искусством пластического танца. И ей это удалось. В спектакле "Маруся Богуславка" она так зажигательно исполняла "танец живота" в сцене "гарем султана", что зрители буквально засыпали ее аплодисментами. Правда, ее строгая мама, присутствовавшая на спектакле, испытывала иные чувства, считая, что дочь исполняет что-то непотребное.

В 1947 году Быстрицкая окончила медицинский техникум с твердой уверенностью, что никогда не сможет работать в медицине. Всеми ее помыслами теперь завладел театр, о чем немедленно были поставлены в известность родители. Мать восприняла эту новость спокойно, а вот отец был категорически против. "Что это за профессия такая - актер? - возмущался он. - И кто тебе сказал, что у тебя есть актерский талант?" Однако дочь была непреклонна и, утирая слезы, упорно твердила о своем желании поступать в театральный. В конце концов, видя, что его словесные доводы не доходят до дочери, отец принял решение доказать свою правоту на деле, "В институт мы поедем вместе!" - заявил он, тем самым как бы подводя итог первой части дискуссии.

Несостоявшаяся педагог

В Киев отец и дочь приехали погожим летним днем. В ректорате театрального института высокий, стройный Авраам Быстрицкий в новенькой майорской форме произвел легкий фурор среди присутствовавших женщин, но еще большее впечатление он произвел на ректора Семена Михайловича Ткаченко, когда, войдя в его кабинет, с порога заявил: "Объясните, пожалуйста, моей глупой дочери, что в вашем институте ей делать нечего!" За свою долгую карьеру в звании ректора Ткаченко повидал множество ходоков-родителей, миссия которых обычно заключалась в том, чтобы проталкивать своих чад в его заведение. А здесь все было наоборот.

В конце концов разговор с ректором завершился победой Авраама Быстрицкого - Элина отказалась от поступления в театральный и, вернувшись в Нежин, подала документы на филологический факультет местного педагогического института. Во время учебы в этом вузе в нее влюбился молодой аспирант, отношения с которым со временем вполне могли бы перерасти в нечто большее. Однако аспирант оказался слишком идейным. Рассказывает Э. Быстрицкая: "Аспирант все поглядывал на меня большими темными глазами, а в конце концов пригласил не то в кино, не то просто прогуляться. И вот поздно вечером проводил он меня до калитки и совсем уже собрался поцеловать... Но едва он протянул ко мне руки, как с соседнего столба грянул репродуктор. И не "Калинку-малинку", а Гимн Советского Союза! Вы бы видели, что сделалось с моим воздыхателем: он расправил плечи и встал "смирно"..."

Учась в педагогическом, Быстрицкая в душе ни на минуту не расставалась с мечтой стать актрисой. Поэтому она продолжала заниматься балетом в музыкальной школе, а параллельно организовала там же свой танцевальный кружок, который уже через несколько месяцев победил на олимпиаде. За эту победу Быстрицкая была награждена путевкой в дом отдыха профсоюза "Рабис" - работников искусств, где отдыхали настоящие артисты. Там-то выдающаяся актриса Наталья Александровна Гебдовская, увидев Быстрицкую на сцене, посоветовала ей бросать филологию и идти в театр. Этот разговор и стал той последней каплей, которая переполнила чашу терпения Быстрицкой. Вернувшись в Нежин, она забрала документы из педагогического и в 1951 году вновь отправилась в Киев - в институт театрального искусства имени И.К.Карпенко-Карого. И ее приняли.

Учеба

В том же 1951 году Быстрицкая впервые вышла на съемочную площадку. Дело было так. До начала занятий в институте оставалось несколько недель, а двухмесячная стипендия, выданная Быстрицкой в педагогическом, растаяла на глазах. Пришлось искать возможность где-нибудь подработать. Кто-то из таких же, как и она, абитуриентов театрального посоветовал сходить на Киевскую киностудию, где за участие в массовках платили пусть малые, но деньги. Быстрицкая отправилась на студию и вскоре действительно получила крошечную роль - в фильме Игоря Савченко "Тарас Шевченко" она должна была сыграть горничную графини Потоцкой. Однако во время съемок эпизода с ее участием Быстрицкой элементарно не повезло. В том эпизоде героиня Быстрицкой танцевала зажигательный танец в хороводе с другими девушками. Но если у всех танцевавших оказались сапожки красного цвета, то Быстрицкой по вине реквизиторов достались черного. В итоге режиссер попросил вывести ее из числа танцующих, и эпизод доснимали без ее участия.

Съемки в Киеве продлились до августа, после чего Быстрицкая уехала в Нежин, к родителям. 31 августа она вернулась в Киев, чтобы утром следующего дня начать занятия в институте. Но тут ее ждало неожиданное известие - оказывается, в документах, поданных ею в институт, не хватает справки, разрешающей ей продолжать учебу в новом учебном заведении. Из-за отсутствия этой справки мандатная комиссия приняла решение отчислить ее из института. Думается, не стоит объяснять, каким ударом стало для двадцатилетней девушки это известие. Так мечтать о карьере актрисы, взбаламутить родителей и друзей своим отъездом, и вот вам результат - отчисление. Быстрицкую охватило такое отчаяние, что, выйдя из ректората, она впала в прострацию. И кто знает, сколь долго она пробыла бы в таком состоянии, если бы не преподаватель Яков Иванович Токаренко. Узнав о постигшем девушку несчастье, он посоветовал ей не сидеть сложа руки, а действовать. И Быстрицкая последовала этому совету. В тот же день она добилась встречи с министерским чиновником, отвечающим за работу с абитуриентами, и получила от него гарантии своего зачисления в институт без нужной справки. "Ее вы сможете привезти чуть позже", - пообещал он ей. Так оно и вышло. Быстрицкую вновь внесли в списки студентов, а справку она привезла из Нежина несколько дней спустя.

Став студенткой, Быстрицкая буквально с первых же дней учебы принялась доказывать преподавателям, что в институт ее приняли не зря. Уже на первом курсе она числилась в круглых отличницах и за свое усердие была награждена поездкой в Москву.

В стенах родного института Быстрицкая считалась не только лучшей ученицей, но и одной из первых красавиц. За ней пытались ухаживать многие студенты, но найти отклик в ее сердце практически никому не удавалось. Дело в том, что, получив довольно строгое воспитание в семье, Быстрицкая в общении с юношами не позволяла себе тех вольностей, на которые были способны ее более раскрепощенные подруги. Стоит отметить, что в отличие от большинства сверстников, которые воспитывались в тепличных условиях, Быстрицкая в 20 лет уже многое успела повидать и пережить - суровые будни в прифронтовом госпитале способствовали ее раннему взрослению. Но не все ее сверстники это понимали. Потому и недолюбливали ее, называли "синим чулком", Тех же из них, кто не понимал слов, Быстрицкая осаживала довольно резко - с помощью пощечин. Так, на последнем курсе института она "наградила" ими сразу троих студентов. Причем последний случай получил широкую огласку и привел к довольно драматическим событиям. Что же произошло?

21 января 1953 года вся страна отмечала траурную дату - 29-ю годовщину со дня смерти Ленина. Как и во многих учебных заведениях страны, в Киевском институте театрального искусства в тот день студенты выступали перед преподавателями с поэтическими виршами, посвященными траурной дате. Не стала исключением и Быстрицкая, которая выучила "Сказку о Ленине" Натальи Забилы. И вот, когда до ее выступления оставались считанные минуты, некий второкурсник незаметно подкрался к ней и, желая подшутить, свистнул ей из пищалки в ухо. Вполне вероятно, что сделал он это не со зла, однако, учитывая реалии момента (траурная дата, общая нервозность и т. д.), он получил вполне адекватный ответ - увесистую оплеуху, от которой отлетел метров на пять. Свидетелями этой сцены стали не только студенты, но и преподаватели, которые и дали этому делу ход. Быстрицкую обвинили в хулиганстве, припомнив ей, что только за последний месяц она умудрилась подобным образом поступить еще с двумя студентами. Короче, в тот же день один из педагогов вызвал к себе Быстрицкую и потребовал от нее, чтобы она немедленно написала заявление о переводе ее в Харьковский институт. В противном случае он пообещал отчислить ее из вуза, Но Быстрицкая ответила ему довольно резко: "Если завтра вывесят приказ о моем отчислении, то послезавтра вы найдете меня в Днепре". Если бы подобное сказала любая другая студентка, вполне вероятно, ее слова сочли бы дешевой бравадой. Но за Быстрицкой еще с первого курса утвердилось мнение как о человеке, который не бросает слов на ветер, поэтому реакция на ее заявление оказалась иной. Руководство института побоялось брать грех на душу и переложило это дело на плечи комсомольской организации.

Собрание по "делу Быстрицкой" откладывалось несколько раз - сначала из-за каникул, затем из-за смерти Сталина. Наконец его дата была назначена на середину марта. Обстановка в стране была тревожная, всем мерещились происки врагов народа и заговоры империалистов. Отсюда и атмосфера на собрании была соответствующей.

Вспоминает Э. Быстрицкая: "Выступали мои товарищи, которые инкриминировали мне черт знает что. Одни говорили: "Враг не дремлет, мы должны быть бдительными, товарищи!" Другие: "А помните, она отказалась танцевать со студентом X.? От него, видите ли, деревней пахнет?! А деревня пахнет хлебом, товарищи!!!" Я слушала и ужасалась этой демагогии: с кем я учусь? Кто эти люди? Ведь они лгут! Я никогда не утверждала, что от X. пахнет деревней: от него пахло потом, и я не хотела танцевать в паре с неопрятным человеком; прежде чем подойти ко мне в танце, мог бы и помыться..."

Собрание длилось до трех часов ночи, В конце концов подавляющим числом голосов было принято решение - студентку Быстрицкую исключить из комсомола и просить дирекцию исключить ее из института. Когда она вернулась к себе домой, ее душа была опустошена, не хотелось жить. Весь остаток ночи она пролежала на кровати, не смыкая глаз.

Из института ее так и не исключили, видимо посчитав, что одного наказания вполне достаточно. Однако большинство ее однокурсников считали это несправедливым и практически прекратили с ней всякое общение. Слава богу, что среди преподавателей нашлись люди, которые встали на ее сторону. Один из них - Иван Иванович Чабаненко - даже предупредил студентов, что если кто-нибудь при нем напомнит Быстрицкой о происшедшем - тут же вылетит из института. Именно эта поддержка удержала Быстрицкую от рокового шага - самоубийства.

Поиски работы

Через несколько месяцев Быстрицкая сдала выпускные экзамены и стала ждать распределения. При ином развитии ситуации ее могло ожидать хорошее будущее - например, труппа самого популярного в республике Киевского театра имени И. Франко. Однако после всего случившегося ожидать такого исхода не приходилось. И действительно - Быстрицкую распределили в Херсонский драматический театр. Забирать студентов приехал лично главный режиссер театра Павел Морозенко. При этом повел он себя так, как будто был султаном, набирающим девушек для своего гарема. Увидев красавицу Быстрицкую, он ткнул в нее пальцем и с ходу назначил ей свидание у ресторана "Спорт" в семь часов вечера. Будь он помоложе, наверняка не избежал бы участи тех трех студентов, которые испытали на себе силу оплеух Быстрицкой. Ему же она ответила коротко, как отрезала: "Я никуда не приду!" - "Ну смотри, тебе у меня работать", - пригрозил он ей. Утром следующего дня Быстрицкая отправилась в Министерство образования и потребовала отправить ее куда угодно, но только не в Херсон. "Почему?" - удивились тамошние чиновники. Сказать правду Быстрицкая не решилась, поэтому в просьбе ей отказали. И тогда она приняла решение всеобще уехать из республики. Но куда? Решение пришло с неожиданной стороны.

В те дни в Киеве гастролировал Театр имени Моссовета, и Быстрицкая напросилась на прием к его главному режиссеру - Юрию Александровичу Завадскому. Во время этой аудиенции столичный гость спросил Быстрицкую, кто был ее учителем в институте. "Иван Иванович Чабаненко", - ответила она. "Вот пусть он мне позвонит и отрекомендует вас", - подвел итог разговора Завадский.

О том, как Быстрицкая бегала по Киеву и его окрестностям в поисках своего педагога, можно написать отдельную главу. Чабаненко пошел навстречу Быстрицкой и написал Завадскому рекомендательное письмо, в котором в самых лучших словах охарактеризовал свою ученицу. С этим письмом Быстрицкая вновь пришла к режиссеру, и тот устроил для нее специальный просмотр. Он прошел прекрасно, и Быстрицкую зачислили в труппу столичного театра. Однако поиграть в нем ей так и не довелось.

Вспоминает Э. Быстрицкая: "Приглашение выдающегося режиссера Юрия Александровича Завадского обещало заманчивые перспективы. Однажды на берегу Днепра мы отмечали свадьбу моей подруги и встретили выпускников предыдущего курса. Надо сказать, я не скрывала своего ликования по поводу того, что окажусь в столице, но кто-то из них меня "пожалел": "Що ж ты, несчастна, будешь там робыть?" - "Що буду робыть? Роли буду грать", - сказала я гордо. И поехала отдыхать к родителям в Вильнюс (ее отца направили туда для дальнейшего прохождения службы.). Но из Москвы вместо вызова получила... отказ.

О том, что произошло, я узнала только в 56-м во время съемок "Тихого Дона". Борис Новиков, который был артистом этого театра, на мой вопрос, не знает ли он, что тогда случилось, ответил: "Знаю. Весь худсовет знает". Оказалось, что в театр пришло около двадцати анонимок. Это как раз поработали те самые старшекурсники, которые так язвительно мне сочувствовали. И ведь знали, что кому написать! Сообщили, будто я хвастала, что стану любовницей главного режиссера..."

Получив отказ из Москвы, Быстрицкая стала искать возможность устроить свою творческую карьеру в Литве. В итоге в том же 1953 году ее приняли в Вильнюсский драматический театр. Ее первой ролью на сцене этого театра стала Таня в одноименной пьесе А. Арбузова. Затем были и другие роли: Варя Белая в "Порт-Артуре" И. Попова и А. Степанова, Аленушка в "Аленьком цветочке" П. Бажова, Ольга в "Годах странствий".

Первые роли в кино

В 1954 году судьба Быстрицкой совершила крутой поворот - в ее жизнь всерьез вошел кинематограф. События развивались следующим образом.

С тех пор как Быстрицкая в последний раз выходила на съемочную площадку, прошло уже без малого четыре года. Это была картина Киевской киностудии "Тарас Шевченко", в которой Быстрицкой так и не нашлось места. После постигшей ее неудачи актриса зареклась сниматься на этой киностудии. Однако со временем обида зарубцевалась, и когда в том же 1950 году режиссер этой же киностудии Владимир Браун пригласил Элину на роль Лены Алексеенко в картину "В мирные дни", она без промедления согласилась.

Дебют Быстрицкой в кино оказался успешным. Несмотря на то что роль ей досталась весьма одноплановая и маловыразительная, зритель ее все-таки запомнил. Фильм, в котором собралась целая плеяда молодых звезд советского кино, включая Сергея Гурзо, Вячеслава Тихонова, Георгия Юматова, Виктора Авдюшко, Веру Васильеву, хорошо приняла публика.

В середине 1954 года Вильнюсский театр был на гастролях в Ленинграде, и во время одного из спектаклей на Быстрицкую обратил внимание кинорежиссер Ян Фрид. Он тогда приступал к съемкам фильма "Двенадцатая ночь" по В. Шекспиру и искал исполнительницу на роль Виолы-Себастьяна. Пробы прошли великолепно, однако во время того посещения "Ленфильма" на Быстрицкую обратил внимание еще один режиссер - Фридрих Эрмлер. Он искал исполнительницу на главную роль в картине "Неоконченная повесть" и очень хотел, чтобы в ней снялась никому не известная актриса из Вильнюса. Так Быстрицкая была поставлена перед сложной дилеммой - в каком из двух фильмов ей сниматься? В конце концов она сделала выбор в пользу "Неоконченной повести" (в "Двенадцатой ночи" снялась Клара Лучко).

Сюжет "Неоконченной повести" был достаточно непритязателен. Талантливого кораблестроителя Ершова (Сергей Бондарчук) паралич ног приковал к постели. Навещать его каждое утро приходит участковый врач Елизавета Максимовна (Элина Быстрицкая). Постепенно между ними возникает любовь.

Работа над этой ролью вызывала у Быстрицкой противоречивые чувства. С одной стороны, ей доставляло огромное удовольствие работать под началом такого режиссера, как Эрмлер, а с другой стороны, она испытывала откровенную неприязнь к человеку, который играл ее любимого, - Сергею Бондарчуку. Причем эта неприязнь имела давние корни. Оказывается, еще в 1950 году, когда Быстрицкая снималась в крошечной роли в картине "Тарас Шевченко", Бондарчук (он играл главную роль) повел себя бестактно по отношению к ней, унизил ее в присутствии членов съемочного коллектива. Быстрицкая ему этого не простила. И теперь, когда они вновь встретились на съемочной площадке, их неприязнь друг к другу вспыхнула с новой силой. Дело дошло до того, что Бондарчук опять не сдержался и незадолго до начала съемок очередной сцены вновь оскорбил свою партнершу. Она расплакалась и заявила, что отказывается от дальнейших съемок. Эрмлер бросился ее успокаивать, но все было бесполезно. Тогда режиссер пошел на последнюю меру. Он пообещал Быстрицкой, что будет снимать ее крупные планы отдельно, без присутствия партнера. На том и порешили.

Фильм "Неоконченная повесть" вышел на широкий экран в 1955 году. Судя по его рейтингу, любовная история, показанная в картине, взяла людей за душу. Но мало кто из зрителей догадывался, что исполнители главных ролей, так вдохновенно играющие влюбленных на экране, на самом деле испытывали друг к другу совершенно противоположные чувства.

Фильм "Неоконченная повесть" был первым большим успехом Эллины Быстрицкой в кино. И здесь ей пригодились навыки ее первой профессии: "Понимаете, я все знала о работе врача. Мне было легко. Для меня взять в руки фонендоскоп или измерить давление было делом совершенно привычным. Конечно, это имело значение".

По опросу читателей газеты "Советская культура" Быстрицкая была названа лучшей актрисой 1955 года. А в декабре того же года ее включили в официальную делегацию, отправившуюся на первую Неделю советского фильма в Париж. В состав делегации, кроме Быстрицкой, были включены: Алла Ларионова, Людмила Целиковская, Николай Черкасов, Юлий Райзман, Сергей Юткевич, Сергей Бондарчук, Валентина Калинина и др.

В отличие от советских зрителей, французская публика довольно сдержанно приняла "Неоконченную повесть". Гораздо большим успехом у них пользовались экранизации классических произведений, в частности "Анна на шее" с А. Ларионовой в главной роли.

"Тихий Дон"

Именно Ларионовой Быстрицкая во многом обязана тем, что ее дальнейшая кинематографическая судьба совершила еще один счастливый поворот. Во время той поездки Ларионова поведала Элине о том, что Сергей Герасимов приступает к съемкам "Тихого Дона" и ищет исполнителей главных ролей. А у Быстрицкой еще со времени работы в госпитале, где она читала раненым бойцам страницы этого бессмертного романа, зародилась мечта сыграть Аксинью. Поэтому, едва она прилетела из Парижа в Москву, прямо из аэропорта позвонила Сергею Аполлинариевичу домой и попросила допустить ее к пробам. Ответ Герасимова ее ошеломил: "Приезжайте прямо сейчас - тут один Григорий Мелехов уже сидит". Далее послушаем воспоминания самой Элины Быстрицкой:

"У меня был опыт участия в отрывке из "Тихого Дона" еще в институте. Но, по мнению моего тогдашнего педагога, Аксинья - роль не для меня. Дескать, мои роли - это романтические героини Шиллера... Но я очень хотела ее сыграть...

Ответ Герасимова поверг меня в легкий шок. Но я высчитала, сколько осталось времени до моего вильнюсского поезда, и приехала к Герасимову на квартиру. Он протягивает мне отрывок из "Тихого Дона". Глянула, а это тот же самый, мой студенческий, провальный. Чувствую, я не могу открыть рот. К тому же сидит рядом какой-то горбоносый актер из Орла с кучерявыми темными волосами и синими глазами. Какой же это Гришка? Он же сын турчанки! Он мне сразу не понравился. Но дело было не в нем, а в моем страхе повторения студенческого провала. И я сказала Герасимову, что не могу сейчас читать, что сначала подготовлюсь, а пока переполнена парижскими впечатлениями. Попрощалась я с ним, вышла за дверь - и в слезы. Я очень горевала тогда, предполагая отказ. То, что мне не понравился партнер, меня не смутило - опыт работы с Эрмлером меня убедил: ведь в "Неоконченной повести" мне нужно было играть огромную любовь к герою в исполнении Бондарчука..."

Убежденная в том, что пробу она провалила, Быстрицкая уехала в Вильнюс. Однако уже в первой декаде января следующего года из Москвы пришло приглашение участвовать в пробах в "Тихом Доне". Пробы длились вплоть до августа, и все это время Быстрицкой пришлось курсировать между Вильнюсом и Москвой. Причем до самого последнего момента было неизвестно, утвердят ли ее на роль. Дело в том, что, помимо нее, на Аксинью претендовали еще несколько актрис, среди которых были уже довольно маститые. Известен даже такой факт. Сыграть Аксинью захотела исполнительница этой роли в первой по счету экранизации романа в 1931 году - Эмма Цесарская. Но Герасимов поступил с ней довольно жестко: подвел к зеркалу, и все вопросы отпали.

С не меньшим энтузиазмом мечтала сыграть Аксинью и другая известная актриса - Нонна Мордюкова. Причем ее притязания имели под собой более реальную почву, чем у Цесарской. Мордюкова была выпускницей курса, который вел Герасимов, и ее дипломной ролью была именно Аксинья. Более того, Герасимов оценил игру Мордюковой на "отлично". Поэтому, когда та узнала, что ее учитель собирается снимать "Тихий Дон", у нее не было и тени сомнений, что именно ее он пригласит на роль Аксиньи. Но роль досталась мало кому известной Быстрицкой. По словам самой Мордюковой, для нее это был столь тяжелый удар, что она едва не наложила на себя руки.

Чашу весов в пользу Быстрицкой перевесил сам автор романа - Михаил Шолохов. Однажды ему показали все отснятые пробы, и он, выбрав из них ту, в которой пробовалась Быстрицкая, воскликнул: "Так вот же Аксинья!"

Эллина Быстрицкая: "Подготовка к съемкам шла довольно долго. Мне пришлось набрать необходимый для образа вес, научиться ездить верхом, носить воду на коромысле, выкатывать белье.

Еще в самом начале съемок в Москву пригласили самодеятельный казачий хор из хутора Диченского. Мы тесно общались, пропитывались их духом, речью, манерами. Потом они снимались вместе с нами в фильме. На съемках консультантом у меня была Баба Уля".

В результате роль Аксиньи стала одной из лучших работ Быстрицкой в кино. Актрисе удалось с большим мастерством пережить страстность натуры, силу чувства и обаяние простой донской казачки.

Первые две серии фильма "Тихий Дон" вышли на широкий экран в 1957 году и имели грандиозный успех у публики. Его посмотрели 47 млн. зрителей. По опросу читателей журнала "Советский экран" фильм был назван лучшим фильмом года. В 1958 году картина собрала богатый урожай призов на различных кинофестивалях, в том числе в Брюсселе, Москве, Карловых Варах, Мехико.

Быстрицкая вспоминает: "Была огромная зрительская почта. Но одно письмо, помню, было совершенно особенное - послание от тридцати старейшин донских казаков. Они писали, что признают меня настоящей казачкой, и просили называться Аксиньей Донской. Это дорогого стоит.

Я ответила, что это большая честь для меня, но фамилию свою я не могу изменить - ведь это фамилия моего отца. К одному из юбилеев Шолохова земляки установили в Вешенской на берегу Дона бронзовых Григория и Аксинью, которые похожи на нас с Глебовым".

Переезд в Москву

В 1957 году Быстрицкая продолжала разрываться между театром и кино - играла в Вильнюсском театре и снималась в третьей серии "Тихого Дона". Ее мечтой было перебраться в Москву, в Мекку театральной и кинематографической жизни страны, однако все ее попытки осуществить это долгое время ни к чему не приводили. Например, осенью 1955 года в Доме кино ей посчастливилось познакомиться с Фаиной Георгиевной Раневской, и та порекомендовала режиссеру Театра имени Пушкина, в котором сама играла, взять молодую звезду в труппу. В Пушкинском тогда собирались ставить "Белый лотос", и Быстрицкой была обещана одна из ролей. Однако этим планам так и не суждено было осуществиться.

И все же в столицу Быстрицкая перебралась. Произошло это в 1958 году, сразу после выхода на широкий экран еще одного фильма с участием актрисы. Речь идет о фильме Юрия Егорова "Добровольцы", в котором Быстрицкая сыграла одну из главных ролей - Лелю, точно воссоздав образ молодой женщины 30-40 годов. После этого актриса получила приглашение перейти в труппу Малого театра - сначала по договору, а затем (в марте 1959 г.) с зачислением в штат. Первой ролью Быстрицкой на сцене Малого стала леди Уиндермиер в спектакле по О. Уайльду "Веер леди Уиндермиер".

Стоит отметить, что несмотря на то, что Быстрицкая была уже достаточно известной и популярной киноактрисой, карт-бланшем для легкого вхождения в коллектив прославленного театра это не стало. Наоборот, это обстоятельство даже в какой-то мере усложнило ей жизнь, потому что корифеи театра относились к кино с некоторым пренебрежением, как к чему-то несерьезному. Кроме этого, Быстрицкой пришлось доказывать свое право играть в труппе театра в жесткой конкуренции с другой киноактрисой, принятой в штат одновременно с ней, - Руфиной Нифонтовой (слава пришла к ней в 1957 году, после трилогии "Хождение по мукам", где она сыграла Катю). По словам самой Быстрицкой, первое время работы в Малом она никак не могла войти в стиль этого театра и почти после каждой репетиции мчалась в медчасть принимать успокоительные таблетки.

Личная жизнь

В силу своего характера Быстрицкая никогда не афишировала отношения с мужчинами. Известно, что у нее была масса поклонников в самой актерской среде, но ни одному из мужчин-актеров так и не удалось растопить сердце этой сильной женщины. Поэтому и замуж она вышла за человека другой профессии, старше ее на несколько лет - Николая Семеновича Патоличева (1908 года рождения), партийного функционера. Он в течение 47 лет являлся членом ЦК КПСС, был заместителем министра иностранных дел СССР, министром внешней торговли СССР. Умер в 1989 году.

Э. Быстрицкая вспоминает: "В молодости мне очень нравился чисто внешне Жан Марэ. Романтичный герой. Но я понимала: влюбляться в артиста-то же, что читать романы Дюма. А в жизни... Мой муж был интересный человек. С ним мне было интересно общаться, разговаривать, ходить по театрам и галереям, потом обсуждать увиденное, спорить. Своим формированием я во многом обязана ему. Сколько он помнил, сколько знал! Он любил историю... Но женщин он любил больше всего. Слишком. Хорошо, если бы я была у него одна. Это невозможно было перенести. Некоторые переносят - я не смогла..."

Перерыв в 25 лет

Быстрицкая снялась еще в нескольких фильмах. В фильме "Николай Бауман" актриса МХАТа Мария Андреева сыграна Быстрицкой как человек большой культуры и общественной значимости.

А потом в ее кинематографической карьере произошел перерыв. Причем надолго - на 25 (!) лет. Причин здесь несколько. Но главная заключена в характере самой Быстрицкой. Наученная горьким опытом предыдущих неудач, она стала так дотошно подходить к выбору ролей в кино, что большинство режиссеров в конце концов перестали приглашать ее на съемки. Какой толк, рассуждали они, приглашать Быстрицкую, если она все равно откажется. Именно поэтому в последующие два десятилетия Быстрицкая играла только в театре.

С 1979 Быстрицкая - педагог ГИТИСа имени А.В.Луначарского, профессор Российской академии театрального искусства.

С 1980 в течение 18 лет возглавляла федерацию художественной гимнастики СССР. Быстрицкая: "Меня выбрали на эту должность, не спросив моего согласия. Меня в это время вообще не было в Москве". В эти же годы она возглавляла военно-патриотическую комиссию Союза театральных деятелей.

Возвращение в кино

После 25-летнего перерыва, в 1991 году, Элина Быстрицкая вновь вернулась на съемочную площадку, снявшись в психологическом детективе "Семь дней после убийства", по мотивам повести Жоржа Сименона "Тюрьма". Затем были мелодрама "Прощальные гастроли" и комедия "Бравые парни".

В 1997 году Быстрицкая снялась в фильме Булата Мансурова "Теплые ветры древних булгар", где она сыграла реальный исторический персонаж - княгиню Ольгу.

В апреле 1998 года, в дни юбилея актрисы, на сцене Кремлевского Дворца состоялся ее бенефис. В спектакле по пьесе Фердинанда Брукнера Быстрицкая сыграла Елизавету Английскую. В том же году она играла в Театре имени М.Н.Ермоловой в спектакле "Перекресток" Л.Зорина.

Заключение

О своей настоящей жизни Эллина Быстрицкая рассказывает: "Так сложилась моя жизнь, что я одна... Выбор заключается в том, что можно было бы с кем-то быть, но для этого, с моей точки зрения, должны наличествовать определенные качества во взаимоотношениях. Мне ближе мудрость Омара Хайяма: "Уж лучше будь один, чем вместе с кем попало". При чем тут гордая независимость? Мне необходимо сердечное увлечение. А все радости общения - это совсем другое. Брак ведь предполагает что-то еще... Конечно, я нахожу для себя дело каждый день и каждый час, но когда женщина говорит, что только в деле находит для себя самое главное, я... не поверю, что она счастлива. Женское счастье - это все-таки радости патриархального быта: семья, дети...

У меня есть друзья, с которыми я общаюсь ежедневно, даже несколько раз в день, с ними я советуюсь. Мой круг - это мой круг, и я никого чужого не хочу туда пускать. Это тайна. Друзьями я не обделена. У меня есть все остальное, чтобы чувствовать себя комфортно. Мои учителя, мои партнеры по сцене, по фильмам драгоценны для меня. Но, к сожалению, некоторых уже нет в живых...

У каждого человека есть свои потребности. У меня это гантели. По полкило каждая. Для женщины больше не нужно. Есть у меня гимнастическая палка, обруч. Пока все это мне доступно. Форма еще не ушла. Конечно, я сегодня не та, какой была 25 лет назад. Я это понимаю. И не притязаю на исключительность в сохранении вечной молодости.

Я люблю играть в бильярд. Это увлечение идет от тех лет, когда для нас с двоюродным братом родители купили маленький бильярд, чтобы мы никуда не шастали, а забивали металлические шарики. За войну бильярдик пропал. Уже актрисой, отдыхая в санатории, я увидела большой бильярдный стол. Навыки точно бить по шару не пропали. А увлечения и азарта у меня было достаточно, и я начала играть с мужем. Поначалу проигрывала, а потом победила и воспряла. В санатории устраивали турниры. И когда мы с мужем в паре выходили в финал, вот тут азарт брал верх. Мне хотелось выиграть. И я выигрывала. Потом ездила одна в Архангельское, в санаторий, и выигрывала уже по-настоящему. И маршал Виктор Георгиевич Куликов подарил мне настоящий кий. До сих пор его берегу...

Но на деньги я никогда не играла. Я презираю это. Меня не деньги интересуют - меня влечет победа...

Я очень люблю своих учеников. Они бывают у меня, или мы ездим на природу. Когда я с ними общаюсь, мне хорошо, но частые встречи не удаются... Родители мои уже ушли. Практически близких у меня никого нет. Но в Москве мой причал..."

В настоящее время Быстрицкая - вице-президент Международного фонда охраны здоровья матери и ребенка, активный участник политической организации "Стабильная Россия". Учредитель фонда "Поддержки культуры и искусства".

По опросу газеты "Комсомольская правда" (1999) Эллина Быстрицкая названа "самой красивой женщиной уходящего века".

В 2003 году Эллине Быстрицкой присуждена премия "Кумир" в номинации "За высокое служение искусству".