Антон Долин и Геннадий Устиян анализируют отечественный кинематограф 2017-2018
Антон ДОЛИН: "Какие бы фильмы не выходили в следующем гоу, ему не удастся сравниться с тем, что нам дал 2017-й"
Антон ДОЛИН (Имя при рождении: Антон Владимирович Воробьёв) /23.01.1976, Москва/
Профессия: российский журналист, кинокритик, ведущий радиостанций «Маяк», «Вести ФМ» и кинообозреватель телепередачи «Вечерний Ургант» на Первом канале, кандидат филологических наук. С 11 июня 2017 года — главный редактор журнала «Искусство кино».
Биография: Родился 23 января 1976 года в Москве, мать — Вероника Долина, известная российская поэтесса и певица-бард. В 1997 году окончил филологический факультет МГУ им. Ломоносова, в качестве преддипломной практики работал школьным учителем русского языка и литературы. В 2000 году окончил аспирантуру ИМЛИ РАН и защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата филологических наук по теме «История советской повести-сказки». С 1997 по 2002 работал корреспондентом и ведущим на радиостанции «Эхо Москвы». С 2001 по 2005 работал в издании «Газета».
С 2007 года работает на радиостанции «Маяк»: 2007—2010 — ведущий трёхчасового дневного шоу (соведущая — Тутта Ларсен), 2010—2012 — обозреватель рубрики «Киноновинки с Антоном Долиным» в дневном шоу Антона Комолова и Ольги Шелест, 2012—2013 — ведущий дневного трехчасового шоу (соведущая — Анастасия Драпеко). С 2013 по настоящее время — ведущий радиопередачи «Собрание слов» и кинообозреватель шоу «Полкино».
С 2010 года — кинообозреватель радиостанции «Вести ФМ».
С 2012 года — кинообозреватель рубрики «Пойдем в кино, Оксана» в развлекательном телешоу Первого канала «Вечерний Ургант».
С 11 июня 2017 года — главный редактор журнала «Искусство кино».
Сотрудничает с такими изданиями как The New Times, Афиша, Новая газета, Газета.ру, Эксперт, Meduza, Сноб и другими.
Дважды лауреат премии Гильдии киноведов и кинокритиков России за книги «Ларс фон Триер. Контрольные работы: Анализ, интервью. Догвилль: Сценарий» (2004) и «Герман: Интервью. Эссе. Сценарий» (2011).
Семья: Жена — Наталия Хлюстова, директор отдела продаж WDSSPR («Walt Disney Studios Sony Pictures Releasing»). Сыновья — Марк и Аркадий.
Фото: Тимур Абасов
Эта часть нашего интервью с кинокритиком Антоном Долиным, который посетил Пермь в начале декабря 2017 года. Если в начале разговор шёл больше о том, как отечественный кинематограф воспринимают за рубежом, то в этой половине интервью речь идёт об итогах удивительно насыщенного для российского кино 2017 года и особенностях профессии кинокритика.
2017-й получился ярким для российского кино, вышло очень много интересных фильмов. Почему именно сейчас?
— Понимаете, эти вещи не готовятся осознанно. 2016 год был официально объявлен Годом российского кино, и он был довольно квёлым с точки зрения кинематографа. 2017-й был Годом экологии, но почему-то оказался интересным на кинопремьеры. Наверное, потому что фильмы делаются несколько лет, а блокбастеры часто много лет — три-четыре года. Иногда пять лет. Говорят, «Матильда» была уже готова год назад, но я точно этого знать не могу. В этой ситуации она была бы фильмом не семнадцатого года, а шестнадцатого. Может быть, о российском кино так много говорили, особенно в год кино, что кино устыдилось, коллективно подтянулось и много интересного показало.
Но год действительно блестящий и очень разнообразный. Два больших успеха арт-кино: «Нелюбовь» и «Аритмия». Говоря об успехах, я имею ввиду не только премии, которых было много, но и количество публики. Оба фильма собрали под сто миллионов, и это очень большие сборы для арт-кино в России. При этом, они не имели пиар поддержки от госканалов.
Впервые за несколько лет сменился лидер российского проката и российского кино в целом. Им стал «Последний богатырь». И, в отличие от «Сталинграда», который был картиной идеологической, это абсолютно лишённый идеологической подоплёки сказочный фильм. Вообще, фильм в этом жанре впервые был по-настоящему успешен в России. Это очень круто и неожиданно.
Вышло сразу две картины на балетную тему — «Матильда» и «Большой». Сразу два фильма на космическую тему — «Время первых» и «Салют-7». Обе эти рифмы можно и нужно исследовать, они очень интересны. Ситуация с «Матильдой» — это отдельная история. «Притяжение» Бондарчука тоже отдельная история. Было несколько ярчайших дебютов, в частности «Как Витька Чеснок вёз Лешу Штыря в дом инвалидов», и «Теснота» Кантемира Балагова. А также «Софичка» — ещё один фильм мастерской Сокурова. Вообще выпускники Сокурова — это отдельное событие (речь идёт о выпускниках режиссёрской мастерской Александра Сокурова, которую он набрал осенью 2011 года в Кабардино-Балкарском университете в Нальчике — Прим. ред.). Плюс вручение на этом фоне Сокурову почётного приза Европейской академии.
И уверяю вас, выходящий в прокат под Новый год фильм Антона Мегердичева «Движение вверх», сделанный студией «ТриТэ», это тоже бомба. И это как минимум будет не меньший успех, чем «Легенда № 17». Я не люблю спортивное кино, но невозможно не признать, что это победная и по-настоящему мощная картина, сделанная не для галочки. Ещё «Заложников» Резо Гигинеишвили забыл назвать, тоже фильм отчасти российский, в частности по финансам. Был новый фильм Рустама Хамдамова, который далеко не каждый год и даже не каждое десятилетие нас радует новыми картинами.
То есть у нас получается очень яркая картина года. О нём можно отдельную книгу написать. Поэтому лично я полон оптимизма. Но уже сейчас могу обещать, что этот год был настолько сильным, что следующий и ближайшие точно не будет такими же мощными. И какие бы фильмы там не выходили, я думаю, им не удастся сравниться по яркости с тем, что нам дал 2017-й.
Можно ли говорить, что в этом году так сложилась ситуация, что искусство и, в частности, кино, как самый массовый его вид, стало какой-то точкой внимания для общества, причём проблемной? Ведь разных нехороших историй вокруг кино в этом году тоже хватало.
— Мы не знаем, где здесь курица, а где яйцо. Неприятные истории с арестом Кирилла Серебренникова или травлей фильма Алексея Учителя «Матильда» подстегнули интерес к их работам или к работам их товарищей? Или, наоборот, отпугнули тех, кто не хотел быть взорванным в кинотеатре каким-то сумасшедшим фанатиком? Мы же знаем, что сборы «Матильды» достаточно скромные, при том что об этом фильме узнала вся страна.
Но какой-то важный нерв общества в этом году был связан с культурой, в частности, с кино. Это просто факт, который можно констатировать. Но если надо как-то объяснять, что это значит, то я не решусь здесь делать глобальных выводов.
Но это хорошо или плохо?
— Конечно, хорошо, когда про культуру все говорят, смотрят, читают, слушают, обсуждают. Культура — это лучшее, что есть и всегда было в России. А политическое и экономическое устройство нашей страны, безусловно, это худшее. Россия прекрасна не потому, что это страна Ивана Грозного или даже Петра Первого, или Екатерины Второй. Россия прекрасна потому, что это страна Андрея Рублёва, Пушкина, Мусоргского и Малевича. И то, что сегодня у нас есть Кирилл Серебренников, пусть даже он сидит под арестом, или Андрей Звягинцев — это большое наше счастье. Глупо и обидно, что мы это счастье недостаточно ценим. Например, два моих сильнейших российских театральных впечатления в этом году связанны с Кириллом Серебрениковым. Оба спектакля вышли после его ареста, уже без него. Это «Маленькие трагедии» в «Гоголь-центре» и «Нуреев» в Большом театре. Конечно, какие-то люди иных политических взглядов могут мне не поверить, но эти спектакли стали бы для меня событием, даже если бы Кирилл был на свободе и стоял на сцене, представляя свои работы. Они сильны вне зависимости от того, что он под арестом. Но из-за того, что он арестован, вокруг них возникает ажиотаж. Пусть даже и нездоровый. Но ажиотаж вокруг талантливого произведения искусства — это всё равно хорошо, а не плохо.
Немного банальный, но важный вопрос — в чем вообще роль критика в кинопроцессе?
— Это зависит от критика. Тут есть разные роли. Есть критики для того, чтобы обслуживать индустрию. Не в том смысле, что индустрия проплачивает их работу, я не это имею ввиду. Я сам часто в этом качестве выступаю. Это люди, которые стараются освещать наиболее громкие прокатные премьеры. Расставляют какие-то приоритеты. Они говорят, какие фильмы заслуживают зрительского внимания, а какие нет. Есть критики, которые занимаются образованием. Совершенно по-разному, необязательно в своих текстах или передачах. Некоторые просто являются кураторами фестивалей или каких-то программ и ретроспектив. Есть критики, которые существуют на чистом протесте. Это такая щука, которая нужна в пруду, чтобы карась не дремал. Они существуют именно для того, чтобы критиковать, разносить и топтать, не давать режиссёрам, прокатчикам и продюсерам почивать на иногда воображаемых лаврах.
Но в целом всех можно объединить таким определением: критик — это мост между произведением искусства и его адресатом. Зрителем, читателем, слушателем. И мосты бывают разные. Бывает железнодорожный мост, бывает деревянный самодельный мостик. Бывает мост, по которому только люди ходят, и бывают мосты, по которым ездят автомобили в несколько рядов. Бывают платные мосты и открытые для всех. Они могут быть старинные и очень красивые и, наоборот, индустриальные и очень уродливые. Но всё это мосты, они соединяют берега. И каждый критик — это такой мост.
Читая ваши тексты, можно заметить, что вы часто не то чтобы положительно отзываетесь, но находите хорошие стороны в фильмах, которые другие ваши коллеги разносят.
— Я не могу отвечать за своих коллег. Я отвечаю только за себя. Я стараюсь всегда быть честным и уважать чужой труд. Это не значит, что любую картину, над которой люди долго трудились, надо за это хвалить. Это значит, что этот труд надо учитывать. Например, я вижу, как много труда было вложено в «Викинга», и вижу, как тяп-ляп многие вещи были сделаны в «Легенде о Коловрате». Для меня это существенная разница, а для кого-то нет. Кто-то просто смотрит так: «Мне нравится этот мужик с бородой. А Данила Козловский со своей фальшивой бородой меня бесит». Поэтому у них иначе складываются их пристрастия и антипатии. А так всё зависит от того, что нравится и не нравится. У всех критиков это так. Я чуть более благожелательный критик, чем другие, но это просто связанно с темпераментом.
Но когда смотрю два фильма, в которые вложено очень много труда, — «Время первых» и «Салют-7» — то мне ближе последний. Я вижу в нём авторский подход. А во «Времени первых» вижу подход индустриальный, этакий квазиголливудский. Авторский подход мне лично ближе. А кому-то ближе другой подход. Это тоже нормально. Это вопрос вкусов, взглядов, иногда симпатий к актёру или режиссёру. Но не тех симпатий, что этот критик и режиссёр друзья и вместе выпивают, а просто симпатий к художественному миру.
Я, например, сейчас пересматриваю «Звёздные войны» — предыдущий, седьмой эпизод Джей Джей Абрамса, готовясь к просмотру восьмого эпизода (разговор состоялся до премьеры «Последних джедаев» — Прим. ред.). Я смотрю его в третий раз и вижу, что это потрясающая картина. Я при первом просмотре так думал, при втором думал и при третьем я остаюсь при своём мнении. Мне кажется, что это фантастически прекрасный фильм, который значительно лучше, чем, например, вся вторая трилогия, сделанная Джорджем Лукасом. Это моё мнение. При этом я знаю огромное количество моих коллег — как фанатов «Звездных войн», знающих всё о них, так и людей, совершенно не погружённых в эту вселенную, которые считают этот фильм пустой, чисто коммерческой поделкой, в которой нет смысла, какого-то вменяемого и внятного пафоса, и нет интересных героев. Им это не нравится, а мне нравится. И что мне с собой поделать? Я же не могу читать всех остальных и думать, что если я с ними не совпадаю, то что-то со мной не так. Я с удовольствием читаю мнения коллег, их рецензии, но после того, как напишу свою. Своё мнение я стараюсь изложить как можно более внятно и аргументированно, насколько это получается: никого не читая, никого не слушая, сразу после того как посмотрю фильм. Потом залезаю на Rotten Tomatoes, чтобы посмотреть оценки мировой прессы, и потом начинаю читать другие оценки российской прессы. И смотрю, совпал я с ними или нет. Если я не совпал, то радуюсь, что я не как все, и я не зомби. Если я совпадаю, то радуюсь тому, что я всё-таки не сумасшедший и не одиночка. Надо во всём стараться находить какие-то позитивные стороны.
Знаете, за довольно уже долгое время моей профессиональной карьеры, я очень часто встречаю каких-то абсолютных критических антиподов. Часто это переходит и на человеческий уровень, но не всегда. Иногда я просто дико их раздражаю и бешу. А потом я вижу, что мы с таким человеком полностью совпали в оценке какого-то фильма. Я тогда всегда радуюсь, и немножко даже злорадствую. Потому что понимаю, что все эти оппозиции часто вымышлены. Киноискусство — странная и непредсказуемая вещь. Это как эротическое притяжение. Невозможно запланировать и сложно проанализировать, что нам нравится в чём-то, что нам не нравится, что нас отталкивает. И единственное, что мы можем тут себе пообещать — это стремиться к честности в своих оценках и к корректности в выражении этих оценок. Вот и всё.
То есть главное, что надо знать о критике, — что это вещь довольно субъективная?
— Не довольно субъективная, а просто субъективная. Объективны или близки к объективности, только агрегаторы критических рецензий. Мне очень нравится портал Rotten Tomatoes. Там собираются, условно говоря, триста рецензий на «Звёздные войны», и высчитывается среднее арифметическое. И получатся процент. И вот эти 97 % — объективная цифра. Ни одна из этих рецензий не объективна. А цифра этого общего процента — объективна. И на это можно ориентироваться. Поэтому я всегда смотрю на эти цифры. Но, повторяю, только после того, как изложу своё мнение. Для того чтобы на него никак не повлияло обобщённое мнение других. (по материалам zvzda.ru)
"Отечественный кинематограф, кассовые успехи и провалы фильмов последних лет" глазами кинообозревателя Геннадия УСТИЯНА
Геннадий УСТИЯН учился в МГУ им. М.В. Ломоносова на историческом факультете и во ВГИКе на сценарно-киноведческом факультете. В 1993 г. работал в газете «Коммерсантъ» рерайтером, в 1994 г. — заместитель главного редактора в журналах «Птюч» и Premiere. Размещал публикации в российских глянцевых журналах Elle, Harper`s Bazaar, Playboy, «Ом» и др. В течение трех лет описывал новинки московского кинопроката на сайте InOut. В 1997 г. назван журналом «Ом» лучшим журналистом года. В данное время исполняет обязанности шеф-редактора журнала Time Out Москва.
Можно что угодно говорить о мерах Министерства культуры по защите интересов национального кино (не дошедшие до кинотеатров «крамольные», по мнению министерства, западные картины вроде «Смерти Сталина» и «Красного воробья», сдвинутые сроки премьер голливудских блокбастеров, появление таких недоразумений, как прошлогодний «Крым»), но его политика работает: российское кино находится на самом большом со времен СССР коммерческом подъеме. Конечно, к цифрам 1980-х, когда «Пиратов XX века», к примеру, посмотрели 90 млн человек, мы не вернемся никогда. Но за первые три месяца 2018 года доля российского кино в нашем прокате выросла до 48,9%, то есть она составляет теперь почти половину всех фильмов. Годом раньше за те же первые три месяца эта доля составляла 31,3%, а в 2016-м — 26,1%. Получается, всего за два года доля фильмов отечественного производства выросла с четверти до половины всего объема кино.
Сборы за те же три месяца составили 7,6 млрд рублей — больше, чем за весь 2015 год и на 50% выше, чем за тот же период 2017-го. Такое стало возможно благодаря нескольким выстрелившим фильмам подряд: «Движению вверх», вышедшему в прокат перед Новым годом и собиравшему деньги в том числе и на новогодних каникулах, картине «Лед» (примечательно, что оба рекордсмена, как и вышедший позже, в апреле, «Тренер», посвящены спорту), «девичьей» комедии «Я худею» и семейным франшизам «Три богатыря и принцесса Египта» и «Елки новые». И если два последних фильма — ставшие узнаваемыми за годы бренды (один детский, второй — «кино к празднику»), то «Движение вверх», «Лед» и «Я худею» закрепили рецепт удачного отечественного кино: ностальгия, патриотизм, героизм и, в случае с комедией с Александрой Бортич и Ириной Горбачевой, шутки по поводу здорового образа жизни, то есть все равно околоспортивной темы. В конце апреля «Тренер» закрепил успех «Движения вверх» и «Льда», возглавлял российский бокс-офис два уик-энда подряд и собрал уже $ 12 млн (при бюджете $ 6,9 млн).
Интересна и другая деталь. Некоторые из хорошо прошедших в прокате фильмов — «Лед», «Ну здравствуй, Оксана Соколова!», «Скиф» и «Чудо-юдо» — сняты режиссерами-дебютантами, а значит, благодаря политике по возрождению коммерческого российского кино в индустрию пришло новое поколение, которое думает совсем не как старые «творцы» Михалков, Чухрай и Говорухин, а нацелено на зрительский успех и понимает, что нужно современной аудитории.
Есть и другой способ констатировать резкий рост успеха российского кино именно в 2018-м. С начала года девять российских картин возглавляли список самых кассовых фильмов уик-энда (за четыре месяца, с января по апрель, было 18 уик-эндов, так что получается половина) — например, «Тренер» в конце апреля лидировал по этому показателю два уик-энда подряд.
Говорить, что формула успешного российского фильма найдена, нельзя. Семейное фэнтези у нас всегда шло неплохо, а успех картин о спорте можно связать с тремя факторами: общественным вниманием к скандалам с российскими спортсменами до, во время и после зимней Олимпиады, ожиданием чемпионата мира по футболу в России и всплеском патриотических настроений после обвинений российских спецслужб в отравлении агента Скрипаля в Британии и прогнозируемой победы Путина на очередных президентских выборах.
Конечно, такой прорыв стал возможен по нескольким причинам. За редким исключением, голливудские фильмы первых четырех месяцев года показали меньшие кассовые успехи, чем годом ранее. А главный международный блокбастер начала года «Черная пантера», собравший к апрелю больше $ 1 млрд в мировом прокате, не стал в России мегахитом (что объяснимо — у нас нет расового дискурса) и собрал меньше $ 20 млн — скромную сумму в общей международной картине.
Успех девяти возглавивших бокс-офис российских фильмов не отменяет факта, что другие по-прежнему проваливаются. Например, вышедшая в апреле уже третья часть детской франшизы «Смешарики» под названием «Дежавю» не окупится в прокате (собрала $ 3,6 млн при бюджете 4 млн), как и предыдущие две части, что вызывает вопросы, логичные для работающей по законам рынка индустрии, но не возникающие в России: зачем снимать сиквелы коммерчески неудавшихся картин?
Также неприятности у вышедших в конце апреля «Танков», но по другой причине. В премьерный уик-энд, 26–29 апреля, фильм Кима Дружинина собрал всего $ 0,6 млн при бюджете 2,3 млн — как посчитал посвященный киносборам сайт Kinodata.pro, на каждом сеансе «Танков» сидели в среднем пятеро зрителей, а это провал.
Кассовая неудача «Танков» только подтверждает тенденцию: военные фильмы сейчас менее интересны молодым зрителям, чем в середине прошлого века, когда советские картины о Великой отечественной и собирали рекордную кассу в стране, и побеждали на западных престижных фестивалях. Но их продолжают снимать по инерции много. Всплеск госзаказа на картины о Второй мировой войне наша киноиндустрия пережила три года назад, когда отмечалась 70-я годовщина Победы. Кажется, этой теме нужно дать отдохнуть, пока режиссеры и сценаристы не найдут способ говорить о войне с нынешним поколением зрителей, как это удалось, судя по сборам, пять лет назад Федору Бондарчуку в «Сталинграде».
Но самое большое испытание российское кино пройдет, если окупится «Черновик» (в кинотеатрах — с 25 мая). Сайенс-фикшен со спецэффектами, на российском материале (по книге Сергея Лукьяненко) может и пройти удачно, как «Притяжение» того же Бондарчука в начале прошлого года, но может и с треском провалиться: сай-фай — специфический жанр, лучше всего получается в Голливуде, не жалеющем на его производство сотен миллионов, а нет ничего хуже, чем сайенс-фикшен с дешевыми спецэффектами (бюджет фильма составляет $ 4,5 млн — в Голливуде на то же потратили бы больше 100 млн). С другой стороны, «Черновик» — один из самых интересных коммерческих отечественных проектов года. Он снят по книге российского писателя и поднимает темы идентичности, близкие современному жителю Москвы (и он, что редкость теперь, не о спорте и не о патриотизме).
Однако такие громкие фильмы-события, на коммерческий прорыв которых делают ставку фонд кино и участвующие в их создании федеральные каналы, — по-прежнему редкость. Для закрепления успеха последних месяцев индустрии нужно много качественно сделанного «середнячка», такого как «Гоголь». С сентября прошлого года вышло уже два фильма из этой серии (по сути, это адаптированный для кинопроката сериал), и обе части принесли деньги. 26 апреля фонд кино утвердил список проектов кинокомпаний, не являющихся лидерами кинопроизводства, которые получат поддержку в ближайшие месяцы.
>Среди них есть и семейные сказки вроде «Руслана и Людмилы» «Визарт фильма», и экранизация Пелевина «Ампир V» киностудии «Квадрат». Разножанровость приветствуется, и это хорошо, но у нас пока не так много проверенных временем и зрительской любовью кинематографистов, чтобы обеспечивать регулярный выход по-настоящему и хороших, и кассовых картин, как в случае с «Движением вверх» начала года.
У нынешней политики государства в области кино есть аспект, многими понимаемый не как регулирование, а как цензура. Однако она свирепствует не так люто, как многие пытаются изобразить, особенно в эпоху, когда в рунете снятые с проката фильмы по-прежнему можно смотреть свободно. Речь идет о «Смерти Сталина» и «Красном воробье» — нашумевших западных фильмах, не дошедших до кинотеатров. Однако эти казусы никак не связаны с поддержкой российского кино — они не сдвигались с премьерных дат, чтобы уступить их отечественным картинам, а просто пали жертвой дремучести запретительных сил, не умеющих полемизировать с оппонентом: им проще запретить, и все. Для обиженных цензурой существует интернет. По-настоящему же конкурирующие с российскими фильмами блокбастеры вроде «Мстителей: Война бесконечности» действительно иногда сдвигаются на неделю, но в этом нет ничего страшного — в Европе голливудские фильмы часто опаздывают на месяц, а то и больше. Это просто мы избалованы за последние двадцать лет (если вести отсчет от первой коммерческой премьеры «Титаника» в конце 1997 года, когда и началась новейшая история российского кинопроката, до того находившегося в глубоком кризисе) премьерами на день раньше американских.
«Мстители» были сдвинуты, чтобы дать собрать деньги «Тренеру», что и случилось. Однако Голливуд еще долго будет побеждать. «Тренер» собрал за два уик-энда меньше $ 10 млн, и этот результат считается хорошим. Но такую сумму приближающиеся к миллиардной отметке «Мстители» зарабатывают только за первый уик-энд в относительно небольшой стране вроде Испании, так что российской киноиндустрии пора переключаться со спортивных драм на другие жанры.
Геннадий УСТИЯН - шеф-редактор журнала "Time Out Москва"
Например, на хоррор. Прошлогодняя «Невеста» собрала 182 млн рублей в российском прокате и еще $ 6 млн — в международном, попав, например, в Мексике в тройку лидеров проката в уик-энд своей местной премьеры. В последние годы хоррор считается все более престижным жанром — в Америке Стивен Кинг переживает новый взлет популярности и в кино, и на телевидении. «Невеста» объехала с полдюжины западноевропейских фестивалей от Ситжеса до Брюсселя как уважаемое арт-кино. В этом совмещении кассового успеха и фестивального признания — огромный потенциал хорроров именно на российском материале. Фильмы ужасов иносказательно всегда очень точно передают эпоху и место, в которые были придуманы и сняты, и при этом хорошо смотрятся и спустя десятилетия.
Но что еще удивительнее — наши кинематографисты научились делать прибыльным авторское кино. В начале весны «Довлатов» Алексея Германа-младшего заработал около 123 млн рублей всего за полторы недели проката, после того как получил приз Берлинского кинофестиваля за лучшее художественное решение и хвалебные рецензии западной прессы, а Кирилл Серебренников в этом году прорвет замкнутый круг российских режиссеров (Сокуров, Звягинцев), участвующих в конкурсе таких престижных фестивалей, как Каннский. После борьбы за «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах «Лето» Серебренникова выйдет в начале июня в российский прокат и вполне может иметь коммерческий успех, учитывая, что рассказывает о жизни любимого не одним уже поколением Виктора Цоя.
В каком-то смысле, успешное авторское кино в России сейчас держится на том же, на чем и коммерческое «Движение вверх», — на ностальгии, только рассказывает не о спортсменах, а о писателях и музыкантах. И в этом нет ничего плохого: вспоминая прошлое (а в случае с «Довлатовым» и «Летом» — и искать параллели с сегодняшним днем), логично перейти к сюжетам из нынешней жизни. Главное, российские кинематографисты вошли во вкус — им приятно нравиться соотечественникам.